Из блокнота Какаши

Больше суток без сакэ. Прямо зауважал себя.

Ксати, вспомнил насчет миссии. Я действительно сам пристукнул долбаного клиента, когда тот предложил выпить. Еще больше зауважал себя! А Гая они, похоже, накололи. Сегодня после обеда зашел к нему попросить помочь с отчетом. Оказалось, он помнит еще меньше моего. Бедняга, ему с непривычки достаточно и полутора стаканов...

Взять на зметку: никогда не соглашаться на состязания по выпивке с Гаем.

Странно, дома у него не всё зеленого цвета. Еще раз пообедал долбаной морковкой. После выхода из запоя жрать хочется перманентно, даже во сне. В благодарность согласился посмотреть с ним старый фотоальбом. Я уже и забыл, на скольких, оказывается, миссиях мы побывали вместе.
Этот долбаный натурал Асума опять приглашает Гая на долбаное караоке. После прошлого раза он два дня не мог разговаривать из-за сорванного горла. Сходить, что ли, проконтролировать? Заодно отвлекусь от мыслей о кровищи сакэ.


P. S. Взять на заметку: пристукивать каждого, кто подкинет Гаю идею состязания по выпивке.

@темы: блокнот какаши

---

Розаццкое аббатство. Первая часть.

Розаццкое аббатство.

Сиквел "Школы фехтования", отпочковался исключительно ради моего любимого персонажа Гвендольфа.

События разворачиваются в параллельной, конечно, исторической реальности, приблизительно равной нашему семнадцатому веку. В те времена в Европе знали только красные и белые розы...

Блин, никак его добить не могу. Может ваши дельные и полезные комментарии помогут, наконец, вдохновению пробиться сквозь пропитанную парами сакэ голову Какаши...


- Ты помнишь аббата Пьери, Гвендольф? - спросил Патриарх Бертранд у своего секретаря и племянника одним ясным майским утром.

- Того, что на Рождественской мессе в соборе стоит обычно слева от тебя?

- Именно. И присылает мне ежегодно несколько дюжин бутылок лучшего розаццкого вина.

- За что ему большое спасибо! Вино, по словам псалмопевца, веселит сердце человека, и чем оно лучше, тем больше веселит. А что такое с аббатом Пьери?

- Сегодня утром я получил от него письмо с просьбой о помощи, - Бертранд взял со стола лист бумаги, покрытый тесно стоящими строчками бисерного подчерка, - В розаццком аббатстве случилась странная кража, и я собирался послать тебя разобраться.

- Меня? С кражей? - Гвендольф ненадолго задумался, - Согласен! Никогда еще не пробовал себя в роли сыщика! Должно быть интересно! К тому же май, розы... Кстати, а что украли?

- Украли...розу.

- Розу? Расследовать кражу цветка? - Гвендольф растерянно посмотрел на Бертранда, - Я-то думал, тебе действительно нужна моя помощь...

- Гвендольф, ты же сам сказал, что расследование - интересное занятие. К тому же, май, розы...Не обижайся. Съездишь, отдохнешь от своих секретарских обязанностей.

- А ты исполнишь просьбу аббата Пьери. Понятно. Ладно, когда выезжать?

- Завтра утром, - ответил Бертранд и довольно улыбнулся.




Розаццкое аббатство стояло на вершине живописного холма, покрытого виноградниками. Винный погреб монахов славился на всю округу, но еще одной достопримечательностью монастыря был розовый сад или так называемая "тропинка роз", расположенная на южной стороне холма.

Сразу же по прибытии, Гвендольф отправился поприветствовать аббата Пьери.
- Должен перед Вами извиниться, - развел руками аббат, - Перед Вами и Его Святейшеством, но брат Джиральд пригрозил сам отправиться в Чивидат, если я не напишу письмо. К тому же, две необычные кражи подряд...
Аббат не был слишком толстым для своего роста, скорее внушительным. Вокруг тонзуры еще вились редкие, тронутые сединой пряди.
- Так краж было две?
- В общем, да. Первый цветок был украден в прошлом году, а в этом история повторилась. Впрочем, наш садовник, брат Джиральд, расскажет Вам все подробности гораздо лучше меня. Он наверняка сейчас в саду, - сказал аббат, напрявляясь к балконной двери.
С балкона открывался такой прекрасный вид, что у Гвендольфа перехватило дух.
Сад имел форму прямоугольника и с южной стороны был огорожен невысокой балюстрадой, за которой начинался крутой спуск. Прямо под окнами раскинулись душистые клумбы с белыми и красными цветами, а за балюстрадой открывалась панорама равнинного Фриули - лоскуты полей и виноградников, деревеньки с высокими церковными колокольнями, и на самом горизонте - узкая синяя полоска Адриатического моря.
- Воистину добро зело, - восхищенно сказал Гвендольф.
Невзрачный монашек лет сорока пяти возился с цветами, другой, гораздо моложе, был на подхвате.
- Брат Джиральд, - окликнул старшего монаха аббат, - поднимитесь на минутку, Его Святейшество прислал нам на помощь своего племянника, брата Гвендольфа.

Джиральд поспешно встал с колен, вытер руки о рясу и направился к выходу из сада.

- Действительно, добро зело - продолжил аббат, обращаясь к Гвендольфу, - правда, я эту красоту вижу только из окна. У нашего монастыря очень большое хозяйство, приходится часто разъезжать. Да и когда я здесь, между мессами и кабинетом мало что успеваю.
Аббат закрыл балконную дверь и поморщился, как будто от неожиданной боли.

"А старик порядочно сдал за последние полгода", - подумал Гвендольф и ответил:

- Дядя очень высоко ценит Ваши труды на благо монастыря.

Гвендольфу действительно несколько раз приходилось слышать похвальные отзывы о нынешнем настоятеле Розаццкого аббатства. Помимо хозяйственных и административных забот, он организовал при монастыре кухню для бедных, а братию благословил обучиться чтению и письму (что, увы, далеко не всеми было воспринято как благодеяние).

- Я всего лишь исполняю свой долг перед Богом и людьми, - уклончиво ответил аббат, - Входите, входите, брат Джиральд. Я сказал брату Гвендольфу, что Вы объясните все подробности гораздо лучше меня. Прошу прощения, но мне нужно возвращаться к другим делам.

- Ну что ж, пойдемте в сад, - предложил Гвендольф.

Брат Джиральд, немного спеша и глотая слова, начал рассказ, как только они вышли на лестницу.

- Знаете, я ведь ее четыре года ждал. Она теперь единственная осталась, сестра умерла этой зимой, а мама еще три года назад...

- Кто "она"? - испуганно спросил Гвендольф.

- Как кто? "Аквилейская жемчужина"!.. Извините, Вы наверное из-за сестры и мамы подумали...Я их так называю, знаете. Моя "Аквилейская Жемчужина" - совершенно, совершенно новый сорт! Но давайте я попорядку постараюсь...Знаете, у нас тут лавочка есть рядом с галликой...

Небольшая лавочка была хитроумно спрятана за двумя пышными розовыми кустами. Гвендольф с удовольствием присел и, продолжая внимательно слушать, откровенно наслаждался теплым ветерком и открывавшейся панорамой.

- Я здесь часто сижу, если есть минутка отдохнуть, знаете. Там, на горизонте, у самого моря почти - Аквилея. Четыре года назад отец аббат взял меня с собой, по делам. Знаете, древние римляне очень много розами занимались, а Аквилея тогда - второй по значению город после Рима, но потом все утратилось, варварские набеги... дома и храмы рушились, что уж о садах говорить. Я пошел развалины посмотреть, из любопытства, а там... одна-одинешенька, у стены, желтая сентифолия! Понимаете, желтая!
Гвендольф оторвался от пейзажа и посмотрел на Джиральда.
- Желтая...сентифолия, Вы сказали?
- Ну да, роза с множеством лепестков...Вы видели когда-нибудь желтую розу?
- Я?...Эээ...ну, вообще-то...
- Так вот я Вам скажу: не видели и не могли видеть! А я - видел...Видел, и перенес в аббатство, и скрестил с красной галликой - с одной из вот этих, поглядите! Еле успел, через год засохла моя желтая сентифолия...Но из ее семян проросли два куста нового сорта, и на одном созревал бутон в прошлом году, вот-вот должен был раскрыться! И у кого рука поднялась сорвать...

- Это, насколько я понимаю, была первая кража?

- Да...но отец аббат, знаете, он не посчитал важным сообщить Его Святейшеству, да и мы надеялись своими силами...так и не нашли. Я смирился, - Джиральд глубоко вздохнул, - Второй куст должен был расцвести на следующий год. Я уже давно название придумал - "Аквилейская жемчужина". И вот в субботу утром прихожу после ранней мессы - нет бутона! Да что же это такое... И ведь у меня теперь всего один куст остался - тот, что первый зацвел, тоже умер...

- Скажите, брат Джиральд, - Гвендольф окончательно оторвался от созерцания панорамы, - Кто в аббатстве знал о Вашем эксперименте?

- Да все знали, я не делал секрета. Знаете, если мне получится вывести новый сорт, это же важно для аббатства! Такие розы будут расти только у нас, во Фриули! Единственные оранжевые розы в Европе! Или желтые с розовым...а может, все-таки...

- То есть, аббатству это принесло бы только выгоду, а значит, и его насельникам... А о Вашей уникальной розе знали только монахи, или прихожане тоже?

- Конечно, и прихожане тоже. Место у нас тихое, окрестные деревеньки небольшие, а паломники издалека не так часто приходят. Даже самые мелкие события становятся интересными новостями. А по воскресеньям после мессы отец аббат благословил открывать сад для всех желающих. Конечно, я в это время всегда здесь на всякий случай, да и Сандрут тоже...

- Сандрут?

- Простите, не Сандрут, а брат Марк. Я знал его еще до пострижения, не могу отвыкнуть называть прежним именем. Это мой помощник, моя правая рука! Не знаю, что бы я без него делал - у этого мальчика настоящий талант цветовода! Кстати, это он обнаружил пропажу в этом году - пришел в сад ни свет ни заря, я еще проснуться не успел.

- Ясно. Попозже я бы хотел поговорить и с Вашим помощником, - Гвендольф встал со скамейки и подошел к балюстраде. Под ней склон холма был почти отвесным.

- Мы тоже сначала об этом подумали. Но знаете, если подняться сюда еще как-то получится, то спуститься, не сломав шею, можно только чудом - Джиральд умоляюще посмотрел на патриаршьего племянника, - На Вас одна надежда, брат Гвендольф. У меня остался всего один куст, и если с ним что-то случится...

- Хорошо, хорошо, брат Джиральд, я приложу все силы. Кстати...Вы сказали, паломников издалека к вам приходит немного, но сегодня по дороге в аббатство я видел целую вереницу путников и повозок...

- Ну так сейчас же майское цветение, тропинка роз открыта для всех желающих целых две недели! То есть, как раз сейчас закрыта, после кражи аббат Пьери благословил не пускать сюда никого до приезда... до Вашего приезда, брат Гвендольф.

- Ясно. Паломники остаются на ночь в аббатстве? - Гвендольф нагнулся над кустом красной галлики.

- Нет, в аббатстве не так много места...Большинство останавливается на постоялом дворе здесь поблизости. Да Вы должны были видеть, "Монастырская роза" находится почти напротив наших ворот.

- И ворота, ночью, конечно же, закрыты? - Гвендольф отдернул руку, - Колючие Ваши розы!

- Да, если кто с непривычки...с ними, знаете, нужно уметь обращаться...Брат привратник сказал, что ни в прошлом году, ни в этом в ночь кражи в аббатство никто не входил.

Гвендольф отошел от куста и спрятал руки в рукава рясы. Кому мог понадобиться простой цветок? Впрочем, не простой, а уникальный. Кто-то не желал, чтобы аббатство приобрело большую известность? Кто-то завидовал успехам брата-садовника?

- Сегодня мне бы хотелось еще поговорить с Вашим помощником и с братом-привратником.

- Сандрут сейчас чистит садовые инструменты, я его позову...

- Нет-нет, если он занят, проводите меня сначала к привратнику. Кстати, как его зовут?

- Отец Иероним, знаете. Он сейчас наверняка читает... Хотя чем еще заняться при таком послушании...

В привратницкой, за столом у самого окна, сидел пожилой монашек и водил длинным ногтем указательного пальца по строчкам раскрытого Евангелия.

- Отец Иероним, приехал племянник Его Святейшества, брат Гвендольф, и хочет поговорить с Вами.

- Вем, что приехал. Вем, почто приехал. Почто со мной, недостойным, глаголати хощет - не вем.

- Не обращайте внимания, - прошептал на ухо Гвендольфу брат-садовник, - Он всегда так говорит.

Гвендольф прочистил горло.

- Отче, гм, Иерониме! Я бы хотел поговорить с Вами о тех двух днях, то есть, ночах, когда в аббатстве совершили кражу.

- Рцы, - привратник прикрыл глаза и опустил голову, - внемлю.

Гвендольф весело улыбнулся.

- Зело хощу, отче, татя поймати. На тя уповаю и помощи требую.

Привратник окрыл глаза и внимательно посмотрел на Гвендольфа.

- Лепо глаголеши, отроче. Како пособити могу? Не вем бо ничесоже.

- Вы уже сказали брату Джиральду, что в эти две ночи никто не входил и не выходил из аббатства?

Иероним снова закрыл глаза и утвердительно кивнул.

- А Вы, случайно, не помните, кто выходил отсюда последним?

Пожилой монах задумался.

- Манина вертоградарь.

- Это Беппино, садовник Сьёра Паули Манина, он часто к нам приезжает, - пояснил брат Джиральд, - Между прочим, он, - Джиральд широко раскрыл глаза, - Он же пытался выпросить у меня семена "Аквилейской Жемчужины"!

- А Вы не дали?

- Нет, как можно? Это я нашел желтую сентифолию! Да и отец аббат никогда бы не благословил. "Жемчужина" должна стать достоянием аббатства!

- Понятно... И что, оба раза он выходил последним?

Отец Иероним еще раз кивнул, не открывая глаз.

- Ну что ж, спасибо за помощь, отец Иероним.

- Помощь твоя от Господа, сотворшего небо и землю, - привратник снова склонился над Евангелием.

- Возведох очи моя в горы, отонюдуже приидет помощь...Брат Джиральд, отведите меня, пожалуйста, к Сандруту.

Сандрут, или брат Марк, оказался высоким голубоглазым юношей с заскорузлыми мозолями на широких ладонях. Он вышел, щурясь, из небольшого сарая с садовыми инструментами.

- Сандрут, я здесь закончу, а ты пойди побеседуй с братом Гвендольфом, - сказал Джиральд своему помощнику и скрылся в сарайчике.

- Ну что, брат Марк, прогуляемся по двору? - предложил Гвендольф.

День клонился к вечеру. На склонах холма в мягких лучах майского солнца зеленели виноградники. Воздух был напоен цветочными ароматами, а над многочисленными клумбами с уютным жужжанием носились пчелы. Гвендольф еще раз порадовался своему приезду в Розаццо.

- И давно ты в аббатстве? - неожиданно спросил он у молодого монаха.

- Три года. А...какое это имеет значение?

- Да так. Я вот хоть и монах, а в монастыре не жил ни дня. Все время при дяде...нравится тебе брату Джиральду помогать?

- Очень! - тихо ответил брат Марк с улыбкой, которая Гвендольфу почему-то показалась грустной.

- Как ты думаешь, кому могла понадобиться ваша роза?

- Ума не приложу! Вы знаете, я за эти несколько дней, - начал было Марк, но осекся при виде спешащего к ним монаха.

- Брат Гвендольф! - выкрикнул подбегающий монах, - Брат Гвендольф! Вас срочно зовет отец аббат, несчастье случилось!


Вернувшись в настоятельские покои, Гвендольф застал отца Пьери за написанием письма.

- Брат Гвендольф... Как хорошо, что Вы оказались у нас сегодня. А я как раз писал Вашему дяде о поразившем нас новом несчастье, - аббат отложил перо и, поморщившись, потер пальцы правой руки.

- Что произошло, Ваше Преподобие?

- Мне только что доложили. В заброшенной хижине братьев-виноградарей нашли убитую женщину.

- Убитую женщину? - пораженный известием Гвендольф присел на стул напротив аббата, - Известно, кто она?

- Терезина Зорзеттич из Манзано. Похоже, она была задушена этой ночью, - аббат Пьери глубоко вздохнул, - Сегодня же отправлю с курьером письмо Его Святейшеству. Тело нашли на земле, принадлежащей аббатству, так что расследованием придется заняться нам. С Вашей помощью, конечно. Боюсь, о пропавшей розе придется забыть, ведь тут дело гораздо более серьезное.

- Вы думаете, эти два происшествия не могут быть связаны? - задумчиво спросил Гвендольф.

- Не представляю себе, как это возможно, - откликнулся аббат. - Вы наверняка захотите посмотреть на тело. Его должны отдать родителям девушки, но я распорядился, чтобы до Вашего прихода ничего не трогали. Брат Никола проводит Вас, это совсем недалеко.

С тяжелым сердцем Гвендольф отправился вслед за высоким, широкоплечим монахом, одним из братьев-виноградарей монастыря. "Вот тебе и май, розы, - думал патриарший племянник, спускаясь по склону холма к небольшой полуразрушенной хижине, окруженной деревьями акаций. - И как теперь все это распутывать? Попробуем для начала разговорить брата-виноградаря".

- Брат Никола, Вы знаете, кто нашел тело?

- Так я и нашел! Обходил виноградники, а тут по малой нужде, знаете, приспичило - мочи нет. Прибежал сюда, думал за деревьями укроюсь. Хижина эта старая, мы ее не пользуем больше, другую выстроили на восточном склоне. Так вот, мимо проходил - глядь в дверной проем, а там на полу что-то вроде цветное...Подхожу - Господи Иисусе, - брат Никола перекрестился, - Терезина мертвая!

- Вы ее знали? - монахи подошли к самой хижине, и Гвендольф увидел распростертую на земляном полу Терезину. - Господи, какая красавица!

Девушка лежала, раскинув руки и роскошные черные пряди рассыпались вокруг ее головы причудливым нимбом. Пухлые губы были приоткрыты, а глаза, наоборот, закрыты чьей-то милосердной рукой. Длинные густые ресницы в лучах заходящего солнца отбрасывали тени на побледневшие щеки, а на шее расползлись уродливые синяки.

- Кто ж ее не знал, - брат-виноградарь понизил голос и подозрительно шмыгнул носом, - Первая красавица во всей округе. Когда она приходила к нам на большие праздники, в храм святого Петра, все только на нее и смотрели.

Гвендольф был поражен известием о смерти молодой женщины, а теперь, увидев ее, почувствовал себя еще хуже. Одно дело - искать пропавший цветок, наслаждаясь хорошей погодой и приятным пейзажем. Совсем другое - расследовать убийство местной красавицы. "Ну и что мне теперь делать? Какие вопросы задавать, и главное - кому?"

- Ваше преподобие, можно забирать ее домой? - перед патриаршьим племянником склонился пожилой крестьянин. "Отец?" - подумал Гвендольф. "С ним тоже надо поговорить. Но не сейчас...не сейчас..."

- Да-да, конечно. Только я не преподобие...впрочем, неважно.

Вздохнув, он вышел из хижины. Небо на горизонте оливало красным, но панорама больше не привлекала Гвендольфа. Он спрятал руки в рукава и опустил взгляд. На траве у входа лежал одинокий желтый лепесток.

@темы: розаццкое аббатство

---

Из блокнота Какаши

Старею. Не смог оставить дома последний свиток с соплями кровищи. Ношу в левом кармане.


А в остальном - миссия как миссия. Начало, правда, плохо помню. Кажется, нас наняли в качестве телохранителей. Под конец был удивлен потрепанным видом клиентов. Но я же не поверю Гаю, что сам перепутал, кого от кого защищать!

Кстати, если этот зеленый клоун еще раз предложит опробовать на мне свой долбаный эпилятор, надо будет вызвать его на поэтическое состязание. Оторвусь наконец.

Дома один кефир, пришлось идти в Ичираку. На обратном пути усилием воли настоящего дзенина вместо пивной завернул в штаб. Дошел и вспомнил, что отчет не написан. Ничего, Ируку подразнить всегда приятно. Он, конечно, штабник, но изрядный интеллектуал. Оказалось, в свободное время увлекается китайской поэзией. Взять на заметку.

Поделился своим наблюдением (об интеллекте Ируки) с Цунаде. Сказала, что и я мог бы стать таким, если бы читал не только порнуху и между миссиями не бухал дни и ночи напролет. Возразил что-то в духе "кто бы говорил, на себя посмотри". Успел увернуться и спрятаться за входящую Шизуне. Напоследок дорогая наша хокаге-сама пообещала в следующий раз выслать за мной не Гая с кефиром, а отряд АНБУ с клистиром.
Ну что ж, пусть попробуют. Оторвусь наконец.

@темы: блокнот какаши

---

Из блокнота Какаши

Второй день без кровищи. Или третий? Сбился со счета.

Пришел Гай, проветрил комнату. Вынес бутылки (в три захода). Похоже, собирается заставить меня принять душ... эй-эй, маску не снимать!.. ксоо...она же холодная!!!.. я те сам ща намылю, клоун зел......

* * *

Говорит, Цунаде снова собирается послать на миссию, сбор - через шесть часов. Сдался мне твой зеленый чай? О, и зеленый сыр... ты что, и питаешься только зеленым? Ну точно кло... нет уж, поединка тайдзюцу моя кухня точно не выдержит. Я, впрочем, тоже. Через шесть часов - другое дело. В крайнем случае, опять потренируешься в таскании тяжестей.
Нафиг твою вечную юность, и не мельтеши перед глазами голой задницей, пожалуйста! Не надо мне массажа, я лучше каге-буншин... черт, он этого не поймет. Ладно, я уже почти в форме. Увидимся у ворот.

@темы: блокнот какаши

---

На смерть Какаши

Я помер. Черт, какая жалость!
А столько серий до конца!
И не успел открыть лица...
Я помер. Черт, какая жалость!
И что там без меня осталось,
Наикрутейшего бойца?
Я помер все ж. Вот это жалость!
Смотреть не стоит до конца!

Я умер вдруг, не постепенно,
(Hollywood бы не перенес!)
Предсмертный опустив вопрос.
Бац! - и готов, не постепенно.
Никто себе не резал вены,
Без кульминаций и без слез
Я умер. Вдруг. Не постепенно.
(Hollywood бы не перенес!)

Да, я погиб. Так что ж теперь,
Мне не писать и триолетов?
Героем-ниндзя и поэтом
Погиб во славе. Что ж теперь?
Мне наконец открылась дверь
В мир не вопросов, а ответов!
А вы - "погиб"! Так что ж теперь?
Мне не писать и триолетов?

@темы: стихи какаши

---

Два стихо, из которых родился Ход Игроком.

Снова луна
Крыши дворца серебрит,
В сумрачный сад
Легкий струится снежок;
Кажется мне -
И через тысячу лет
Не перестану
Я о тебе тосковать.
Скажут друзья:
Вот молодое вино,
Вот сямисен -
Сай, ободрись, не дури!
Я рукавом
Скрою смущенье от них,
Ниже склонюсь
Я над гобаном своим.
Путник случайный
Как победить меня смог?
В этих краях
Лучшим слыву игроком!
Имени как
Смел не спросить твоего?
Не удержать
Как победителя смел?
Снова луна,
Снова снежок зарядил,
Снова гобан
Черным и белым пестрит;
Все, как тогда,
Только напротив меня
Вместо соперника
Зимние тени сплелись.


Утренний свет
Тени в углы разогнал,
Белым укрыт
Черный рисунок ветвей;
С треском захлопну
Веер бумажный - и в путь!
Хоть на краю
Света тебя отыщу!
Словно обуза
Прежний опыт игры -
Я откажусь
От старых вершин мастерства.
Как на листе
Чистом на сердце пишу
Правила Го
И нашу с тобою игру.

@темы: ход игроком

---

Школа фехтования. Последние главы.

Глава шестая

очень короткая.



- Борс, пожалуйста, расскажи еще раз, как все произошло, - Паули Манин мерял шагами тесную комнатку: четыре от окна к двери и столько же обратно.

- Учитель сказал, что должен срочно найти Паоло, я начал читать триолет, а когда мы свернули на Гончарную, нас остановил Энцо Рицци с двумя солдатами.

- Ты помнишь дословно, что он сказал?

- Он... я уже говорил, он обвинил сьёра Фьора в предательстве, назвал его шпионом Габсбургов! - Борс до сих пор не мог отдышаться. Полчаса бегом - раньше он и не думал, что на это способен. Правда, пиколитом пришлось пожертвовать.

- Значит, ты не слышал, о чем сьёр Фьор разговаривал с Паоло?

- Нет, они отошли, а я как раз сочинял...Ты думаешь, он что-то знает?

- Подождем до вечера - если падованец так и не появится, вполне вероятно, что... Черт, значит, теперь учитель не сможет участвовать в турнире!

- В турнире? Но до него еще неделя! Я думаю, Бертранд во всем разберется, он же знает, что сьёр Фьор никакой не шпион! Слушай, а давай поговорим с Гвендольфом?

- Борc, сейчас же...нет, отдохни немного. Вечером сходишь в "Золотой Лев", послушаешь, что говорят об аресте. Если не встеришь Гвендольфа - завтра утром иди в Патриаршью резиденцию. Я буду здесь на случай, если появится падованец. А пока ты отдыхаешь, мне нужно сделать кое-что еще.

Паули хлопнул дверью, сбежал по ступенькам и направился к кухне.

- Мариута, Пичуль здесь?

- Кажись, в конюшне ошивается. Погодите, сьёр Паули, - кухарка выглянула во двор:

- Пичуль! Пиичууль! Тебя сьёр Паули ищет!

Через несколько мгновений мальчишка уже стоял посреди кухни, вопросительно уставившись на молодого Манина.

- Пойдем со мной, Пичуль. Дело есть.

В дальнем углу двора Паули повернулся к Пичулю и положил руку ему на плечо.

- Ты умеешь хранить секреты?

- А как же, сьёр Паули! Это чтоб ни одной живой душе!

- Именно так. Слушай меня внимательно. Ты знаешь, что завтра праздник апостола и евангелиста Матфея?

- Конечно знаю, Мариута идет на раннюю мессу, а я должен следить за полентой.

- С Мариутой я поговорю, она тебя отпустит. Мою сестру ты, конечно, тоже прекрасно помнишь.

Пичуль расплылся в улыбке:

- Сьёрута Анна, а как же! Она мне однажды...

- Пичуль, сегодня вечером я дам тебе письмо. Ты пока никуда не убегай, жди меня на кухне или во дворе. Завтра утром пойдешь на мессу, но не здесь, в Премарьяке, а в Чивидатский собор. Отец с сестрой на большие праздники всегда приезжают на патриарьшью службу. Ты должен передать письмо Анне, но так, чтобы отец ни в коем случае, слышишь, ни в коем случае ничего не заметил! Усёк? Справишься?

Мальчишка закивал головой.

- Не беспокойтесь, сьёр Паули! Всё сделаю, как Вы сказали!

- Ну смотри! И письмо не потеряй! Ты ведь хочешь стать учеником сьёра Фьора?

Пичуль закусил губу. Стать учеником школы было его самой заветной мечтой, но разве о заветных мечтах болтают просто так?

- Если передашь письмо, думаю, сьёр Фьор тебя возьмет. Во всяком случае, обещаю с ним об этом поговорить. Ну всё, жди меня, не убегай никуда. И помни: что бы ни случилось, утром ты должен быть в Чивидатском соборе!

Договорившись с Пичулем, Паули вернулся к себе в комнату и сел за письмо. Борс уже посапывал на кровати. В открытое окно доносились веселые крики младших учеников: дуэль пятнадцатилетнего Артика де Виллальта с тыквой была в самом разгаре. "Поверит ли Бертранд? - размышлял молодой Манин, - то есть, чему он поверит? Теперь я понимаю, почему отец был уверен в моей победе. Если они смогли так легко устранить сьёра Фьора... А теперь, что бы я ни сделал, окажусь предателем: либо отца, либо учителя и Патриарха. Думай, Паули, думай!"

Через два часа письмо было готово и Паули растолкал товарища:

- Борс, просыпайся, мне нужно кое-что тебе рассказать.




Глава седьмая

из которой читатель узнаёт, что произошло дальше.




- Ваше Святейшество, сьёр Делибери не может быть виноват, в чем бы его не обвиняли! - Анна беспощадно теребила кружевной платок. - Он - благороднейший человек и не способен на предательство!

- Даже так? - Бертранд с трудом сдержал улыбку. - Похоже, Вы довольно близко с ним знакомы.


- Мы часто приезжаем повидать Паули в школе, а несколько раз сьёр Делибери был и у нас в гостях... Ваше Святейшество, прошу Вас, поверьте мне! Ведь Вы и сами хорошо его знаете!

- Если бы мой племянник был в духе, он наверняка сказал бы, что один лишь Господь знает сердце человека.

- Спасибо, дядя, с цитатами ты прекрасно справляешься и без меня! - вид у Гвендольфа действительно был озабоченный и хмурый. Угадав в нем союзника, Анна осмелела:

- Скажите, это правда, что у сьёра Фьора нашли письмо от Императора?

Гвендольф продолжал раздраженно молчать. После небольшой паузы Патриарх ответил:

- У сьёра Делибери нашли письмо, подтверждающее его связь с одним из агентов Габсбургов. Сьёрута Анна, почему ходатайствовать за него не пришел Ваш брат или... отец?

Анна вздрогнула под пронизывающим взглядом Бертранда.

- Я... брат сейчас отвечает за школу, а отец не знает, что я здесь. Но это неважно, Паули тоже уверен, что письмо подложное! Сьёр Фьор никогда бы... предатель не он!

- Не он? А кто же? - в глазах Бертранда зажглись странные огоньки. Гвендольф поднял голову.

- Откуда мне знать? - платок окончательно разорвался. - Я только знаю, что это не он и не может быть он! Ваше Святейшество, умоляю Вас, не верьте этому гнусному поклепу!

- Дитя мое, - вздохнул Патриарх, - я понимаю Вашу... привязанность к другу семьи и наставнику брата и приму во внимание Ваши слова. Но пока мы будем продолжать расследование, сьёру Делибери придется посидеть под стражей. Ни о чем не беспокойтесь, если Ваш... друг невиновен, ему ничего не грозит.

- А как же несварение желудка от стряпни брата Вальтера? - не выдержал Гвендольф.

- Я вижу, к тебе возвращается хорошее настроение, - Бертранд снова повернулся к Анне, - Возвращайтесь домой и не волнуйтесь, все будет хорошо. Гвендольф, проводи сьёруту Анну до ворот.

- Ваше Святейшество, спасибо, я...

- Идите с миром, дочь моя... Гвендольф, не задерживайся, ты мне скоро понадобишься. Жду тебя в библиотеке.

Спускаясь по лестнице, Анна не сводила глаз с патриаршьего племянника.

- Брат Гвендольф, Вы ведь тоже верите в его невиновность?

- Как в непорочность Девы Марии! - Гвендольф открыл перед Анной тяжелую дубовую дверь. - Не бойтесь, сьёрута Анна, мой дядя тоже обязательно в это поверит! То есть, в непорочность Девы Марии он верит уже сейчас, так что осталось убедить его в остальном... Доброго дня и привет Паули!

Проводив Анну, Гвендольф почти бегом поднялся в библиотеку. Бертранд ждал его, сидя в глубоком кресле с книгой на коленях. Перед ним на небольшом столе уже стояло разогретое со специями вино.

- Ну и что ты думаешь об этом визите, дорогой племянник? - Бертранд закрыл книгу.

- Глас женщины - глас Божий. Дядя, я, пожалуй, и себе налью немножко.

- Гвендольф, куда ты катишься? Двусмысленные высказывания, вино... я, хотя бы, пью его, чтобы отогнать холод от старых костей.

- Так и я тоже, дорогой дядя! Чем раньше начнешь, тем дальше отгонишь! - Гвендольф уселся прямо на стол, - А если серьезно, я уверен в невиновности Фьора. Все это шито белыми нитками. Он ведь один из самых вероятных претендентов на победу в турнире, вот его и убирают с дороги.

- Я тоже почти окончательно уверен, что история с письмом подстроена - задумчиво произнес Бертранд.

- Почти? Почему почти? Святая Хостия, не могу себе представить, что человек, готовый защищать безоружного против троих одновременно может оказаться предателем!

- А это еще что за история? И почему я ничего не знаю?

- Ах, дядя, во многом знании много печали...Не обращай внимания, мысли вслух.

- Опять искал приключений на свою... голову? Будь все-таки поосторожнее, Гвендольф! Я не вечен, а ты слишком легкомыслен. Вместо того, чтобы приобретать нужных друзей и союзников, шляешься где ни попадя с прохиндеями вроде этого Томазино ди Прамперо, - в голосе Бертранда одновременно сквозили раздражение и озабоченность.

- Было бы лучше, если бы я плел заговоры за твоей спиной? Дядя, ты же знаешь, политика – не мой удел.

- Это правда, - вздохнул Патриарх, - Преемника мне из тебя не вырастить. А что касается Фьора... Ты молод, Гвендольф. И поэтому сходу делишь мир на белое и черное, не умея выжидать. Поверь, на моем веку было немало благороднейших людей, совершивших гнусные поступки ради заветных целей. Ты думаешь, Манин выдаст дочь замуж за учителя фехтования, у которого за душой только старая ферма, преобразованная в школу?

- Но зачем ему предавать тебя? Честная победа в турнире тоже могла бы стать выходом. Пусть не богатство, но положение хорошее...

- Для него хорошее. Не сомневаюсь, что для Анны тоже. Но ты плохо представляешь себе аппетиты Манина. Наверняка он ожидает стремительного возвышения при Максимиллиане, и, несмотря на пламенные речи о любви к Фриули, Вена для его целей подходит гораздо больше. А вот если и Фьор поспособствует Максимиллиану сделать Фриули провинцией Габсбургов, он может стать серьезным пртендентом на руку Анны Манин. К тому же, у Императора прямой резон подкупить именно Делибери - вполне вероятного победителя турнира.

- Подкупить, чтобы потом он так дешево попался? - Гвендольф отставил пустой стакан и встал, чтобы пошевелить угли в камине, - Так хорошо, дядя?

- Что? Да, сегодня не очень холодно, спасибо, - стакан Бертранда все еще оставался нетронутым, - Лучший выход в данном случае (как, впрочем, и всегда) - подождать. Пусть Фьор посидит пока под стражей. Если он действительно агент Габсбургов, мы его уже нейтрализовали. Если нет - пусть Император думает, что мы попались на его удочку.

- Знаешь, дядя, иногда ты ужасно предсказуем, - Гвендольф взял с полки увесистый том с серебряным тиснением, - Можно я одолжу Павла Диакона Томазино?

- Только пусть не таскает его с собой в "Золотого Льва", - Бертранд вернулся к лежащей на коленях книге. - А быть предсказуемым не так уж плохо. Это усыпляет бдительность недругов.

Когда Гвендольф вышел, Патриарх снова оторвал взгляд от книги, вздохнул и прикрыл глаза.




Глава восьмая

Глемонский турнир

Глемонский турнир был для Фриули явлением значительным и длился целых два дня. Открывались празднества торжественным шествием во главе с Патриархом Аквилейским, а в этом году - и с Императором Максимиллианом Габсбургом. Тощий Бертранд с посохом из слоновой кости возвышался над массивным Максимиллианом, но взгляды толпы привлекала в первую очередь шестнадцатилетняя красавица Императрица Мария в темно-синем платье, отделанном золотой вышивкой. За ними шла вереница фриульских дворян вперемешку с привезенными Императором придворными, гвардия Его Святейшества, гвардия Его Императорского Величества, гвардия Утинского замка, отряды ополчения из других фриульских городов и верховые рыцари. За ними следовали жонглеры, плясуньи и огнеглотатели. Замыкала шествие группа сокольничих с птицами на руках.
Все пространство вокруг турнирного поля было покрыто шатрами и прилавками, а само поле окружено кордоном солдат Патриарха. Сначала следовала часть развлекательная - жонглеры и потешные битвы, затем конные рыцари соревновались в метании копья, нанизывании колец, стрельбе из лука и прохождении через огненные заграждения. После небольшого перерыва начиналась главная часть - фехтовальный турнир. Участвовать в нем могли исключительно фриульские дворяне, и в этом году желающих было двадцать семь человек, трое из которых (Фьор Делибери в их числе) так и не прибыли. Сражения между фехтовальщиками длились до самого вечера, пока из двадцати четырех присутствующих не осталось двенадцать победителей первого тура. На следующий день, по результатам второго тура, лучший из двенадцати официально объявлялся победителем турнира и капитаном гвардии Его Святейшества Патриарха Аквилейского. Завершали торжество выступления сокольничих и ужин на траве.

Паули Манин не обрадовался и не удивился, когда увидел брешь в обороне последнего противника и немедленно ею воспользовался, закончив поединок в свою пользу. Все, как он и предполагал. Пройти во второй тур оказалось несложно - занятия с таким учителем, как Фьор, действительно сделали из него неплохого фехтовальщика. Зато со вторым соперником, уже на следующий день, пришлось попотеть. Сьёр де Виллальта, отец Артика, младшего ученика школы в Премарьяке, был настроен очень серьезно. В конечном счете, молодость и поворотливость перевесили опыт пятидесятисемилетнего Одорика, и Паули вышел в последнюю тройку участников. Следующие два сражения тоже нельзя было назвать легкими, и он посчитал бы свои победы очень удачной случайностью, если бы не тот разговор с отцом. Паули вытер пот и поднял голову - к нему уже направлялись распорядители турнира - Джироламо Манин и Джованни Даниэлис.
- Поздравляю, поздравляю от всего сердца! - Сьёр Даниэлис обращался к отцу и сыну одновременно, - молодой человек, пройдемте к помосту Его Святейшества!
- Помни о своем долге, сын! - На губах Манина-старшего играла едва заметная улыбка.
- Помню, отец. - ответил Паули, глядя Манину в глаза.

На помосте Патриарх и Император встали со своих мест, приветствуя победителя.
- Ваше Императорское Величество, окажите нам честь, назвав победителя турнира, - Бертранд склонил голову и улыбнулся.
- Ну что ж, - Максимиллиан сошел с помоста и хлопнул Паули по плечу, -многие фриульские дворяне - прекрасные фехтовальщики, но сегодня победил достойнейший! Объявляю победителем турнира...

- Стойте! Подождите, пожалуйста! - растолкав толпу недовольных зрителей, запыхавшийся Борс подбежал прямо к помосту. - Я - Борс Саворнян, опоздавший участник! По правилам турнира, до объявления победителя он не закончен! Паули еще должен сразиться со мной!

Толпа у помоста захохотала. " Сьёр Боров, сьёр Боров! Дайте сразиться Борову!" Максимиллиан удивленно оглядел Борса с головы до ног.
- Правила турнира действительно позволяют опоздавшим участвовать, если победитель еще не провозглашен официально, - Бертранд уселся в кресло, - Сьёр Паули, Вам необходимо время для отдыха от предыдущих поединков?
- Нет, Ваше Святейшество, - ответ Манина-младшего утонул в новом взрыве смеха.
- Что ж, тогда начнем последнее сражение, - Император Максимиллиан благодушно улыбался, - Если, конечно, не подоспеют другие опоздавшие.

Странно было видеть рядом таких разных противников: высокий, стройный красавец Паули Манин и неповоротливый Борс Саворнян с двойным подбородком и носом картошкой. В исходе поединка трудно было сомневаться.
- Не знал, что наш Борс так сильно мечтает о победе в турнире, - тихо сказал Гвендольф из-за кресла Патриарха.
- Тебе интересно, станут ли последние первыми в этот раз? - ответил Бертранд. - Не думаю, что ждать придется долго.

Поединок начался явно не в пользу опоздавшего. Паули без труда отмахнулся от слабой атаки и перешел в наступление. Борс едва отразил несколько ударов, как вдруг его противник неудачно поставил ногу и пошатнулся, удерживая равновесие. В этот момент кончик шпаги Борса оказался у самой шеи молодого Манина.
- Поздравляю с победой, сьёр капитан патриаршьей гвардии, - вполголоса сказал Паули другу.




Глава девятая

Заключительная





- Вообще-то мы тренировались целую неделю до турнира. Паули хотел, чтобы все выглядело естественно. Брат Гвендольф, что теперь с ним будет?

Вещи Борса были уже уложены в повозку, на которой Гвендольф с двумя солдатами приехал в Премарьякскую школу за новым капитаном Патриаршей гвардии.

- Да ничего не будет, Борс. Дядя даже имение конфисковывать не стал - просто отдал место в Парламенте Паули. Так что школу, думаю, ему все-таки придется оставить.

- Зря мы это устроили, если Его Святейшество и так все знал...

- В этот раз дядя и меня удивил. Не сказав ни слова, послал солдат с обыском в имение Манина, воспользовавшись его отсутствием. А того, что там нашли, хватило бы и на три государственных измены. Кстати, похоже, что ваш Мадзуккато скрывался у него в поместье, и бросился в Глемону как только увидел дядиных солдат. На завершающем ужине турнира кто-то передал Манину записку, прочитав которую он и скрылся. По словам слуг, этот кто-то разговаривал с падованским акцентом.

- Я только не пойму, почему Бертранд утвердил меня в должности, я ведь не настоящий победитель?

- Знаешь, Борс, умение фехтовать еще не самое главное. А как людьми командовать - этому дядя тебя быстро научит, не переживай! Ну что, поехали?

- Я хотел еще попрощаться с Паули и учителем...Подождите минутку!

- Брат Гвендольф, Вам Мариута просила передать! - Пичуль с трудом удерживал в руках огромный сверток.

- Картофельный фрико? Вот спасибо, дядя будет очень рад! А ты что же, до сих пор на кухне? Я слышал, сьёр Фьор тебя в ученики взять собирался.

- Уже взял! - с важным видом ответил Пичуль, - Но на кухне-то помогать пока некому. На следующей неделе приедет племянница Мариуты, так ей еще все объяснять придется. Ну, я пошел, мне картошки начистить надо до вечерней тренировки.

Борс нашел Фьора и Паули в шелковичной аллее, но не сразу решился подойти поближе. После турнира и известий о побеге отца, его товарищ избегал разговоров, и только вернувшийся из заключения учитель смог преодолеть эту стену молчания.

- Борс, извини! Ты уже собрал вещи? Мы как раз шли проводить вас с братом Гвендольфом.

- Да, учитель, все готово. Паули, это правда, что ты тоже уезжаешь?

- Завта утром, не могу больше оставлять Анну одну, - Паули снял с плеча желтый лист, - У нее через две недели день рождения. Мы не будем праздновать, но небольшой дружеский ужин развеет ее. Сьёр Фьор, Борс, приходите, пожалуйста.

- Если смогу, Паули. Я еще толком и обязанностей своих не знаю...

- Я попрошу дядю отпустить тебя, - подошедший Гвендольф держал в руке ломоть поленты, - Сьёр Фьор, одолжите нам Мариуту, может хоть она научит брата Вальтера прилично готовить!

- Извините, друг мой, но вам придется подождать. Я и так в одночасье лишаюсь двух лучших учеников школы!

- Двух? - Борс удивленно посмотрел на учителя.

- Двух, Борс, - твердо ответил Фьор, - Двух самых лучших.

Борс покраснел и отвел глаза. Компания молча подошла к повозке.

- Ну что ж, друзья, встретимся в "Золотом льве"! Кстати, дядя просил передать вам всем его Святейшее благословение. Так что, pax vobiscum, а мы с Борсом поехали.

Первые капли дождя прибили к земле поднятую повозкой пыль. Фьор взглянул на серую пелену туч.

- Сегодня вечером будем заниматься в зале. Поможешь мне с младшими?

- Как обычно, учитель. Артик в Ваше отсутствие добился успехов, но теперь Мариуте не из чего варить тыквенную кашу.

- Ничего, обойдемся кукурузной, - ответил Фьор, натягивая шляпу поглубже.

@темы: школа фехтования

---

Из блокнота Какаши. Письма в никуда.

Так и не попрощался.
Из-за долбаного недоразумения. Неправильно понятого времени отъезда...Короче говоря, просрал. Пить надо меньше. Ксо я так всю запись нахрен зачеркну.

Самое долбаное обидное, что свиток все это время лежал у двери, но я не спешил с отправкой, будучи уверен, что он уже не успеет получить почту. Думал, у меня есть целая неделя.

Проехали. Бедная моя кровища, как ты там. Одна надежда на Шикаку. Этот не сдаст.

А перед отъездом видел сон. Как будто у меня вдруг перестал болеть левый глаз. Оказалось, это я умер. Два медика копошились над телом на траве. Мир вдруг стал таким красочным и настоящим. А потом эти долбаные гиппократы двинули в меня каким-то супер-дзюцу и пришлось оживать. Ярче всего помню послевоскресные впечатления: "Какого черта! Теперь опять умирать придется"!

Как никогда понимаю отца. Жаль, это не мой путь. Я выбрал Коноху.

Он, впрочем, тоже.

Бедный мальчик, однажды ты сказал, что хочешь жить. Пойми наконец, как раз в этом я не могу помочь! Умереть за тебя не составит труда - скажи, когда это будет нужно. Но ничего, кроме смерти Шаринган Какаши дать не может. Это, видишь ли, единственное, чем я обладаю.

осенний сад --
бывает ли у цветов
душа?

Насчет цветов не знаю, но у меня она точно есть. Кто еще так нагло и настойчиво может требовать сакэ?
Придется прерваться.

@темы: блокнот какаши

---

Школа фехтования

Глава пятая

в которой читатель побывает не на ослиных бегах, а на турнире триолетов.



- Похоже, мы пришли слишком рано, - сказал Паоло. - Господин Фьор, в котором часу обычно начинаются бега?

- Не торопитесь, господин Мадзуккато. У нас во Фриули все делается не спеша, но добротно. Перед бегами будет еще много интересного. Вот, к примеру, ярмарочные прилавки.

Прилавки со всякой всячиной действительно были хороши. Обувные, одежные, обувно-одежные, амулетно-ювелирные, сундучные, свечные и самые многочисленные - съестные.

- Пойдемте посмотрим вон тот, - предложил Борс Саворнян, третий и последний из компании, указывая на прилавок со сладостями.


За прилавком стоял улыбчивый пекарь в белоснежном фартуке, а позади него два юных подмастерья разгружали телегу. Пока пекарь разговаривал с покупателями, подмастерья дружно совали в рот образцы разгружаемого товара и разом прекращали жевать, если он оборачивался.

- А, уважаемые сьёры желают попробовать лучших сладостей ярмарки? Прошу, прошу, сегодня у нас в продаже особые праздничные новинки: кростатина с черникой "Звезда Императора" и медовый штрудель "Ослиный Хвост". Шевелитесь, мошенники! - бросил пекарь через плечо временно переставшим жевать подмастерьям.

- Мне, пожалуйста, "Хвост Императора", - сказал веселый голос за спиной у компании.

- Брат Гвендольф! - обрадованно воскликнул Борс.

- Здравствуйте, друг мой, - улыбаясь, сказал Фьор, - и Вы пришли поболеть за ослов?

- Нет, мой дорогой сьёр Делибери, ослы, как и императоры, интересуют меня весьма относительно. Меня привело сюда поэтическое слово. Вы уже знаете, что Томазино ди Прамперо обещал устроить сегодня состязание триолетов?

- Что ж, это вполне в его духе. Правда, не представляю, кто в нем будет участвовать.

- Вот поэтому я и здесь, - изрек Гвендольф, глубокомысленно надкусывая "Хвост", - Поскольку Фриули не блещет литературными талантами, приходится отдуваться нам, ученым монахам. Увидимся позже, приходите через полчасика к "Золотому Льву", - бросил он на бегу, и растворился в толпе.

Пока наши герои продолжают осматривать прилавки, стоит, пожалуй, сказать несколько слов о Томазино ди Прамперо, организаторе триолетного состязания (события, доселе невиданного в Чивидате, а возможно, и во всем Фриули). Еще лет пять назад он работал писцом и библиотекарем у графа ди Прамперо. Но однажды вечером, возвращаясь из "Золотого Льва", Томазино увидел в воздухе столп огненный, и в нем - Аристотеля, держащего в руках бессметрную Ars Poetica. Досужие языки утверждают, что видение было результатом действия в организме библиотекаря винных паров, однако он посчитал это откровением свыше и объявил себя апостолом литературного слова. И в особенности - слова поэтического. Оставив должность, а вместе с ней и поместье Прамперо, Томазино скитался по всему Фриули, проповедуя священное происхождение поэзии и подбивая всех, кто умел писать хотя бы свое имя, заняться литераторством. Сам он начал с пространных од, которые попеременно посвящал Патриарху и представителям фриульской знати, надеясь найти своего мецената. Увы, ни Бертранд, ни местные дворяне не испытывали склонности к Музам, и Томазино ничего не оставалось, как перейти на более краткие и общедоступные формы. Одно это не спасло бы его от голодной смерти, так что время от времени приходилось писать письма для неграмотных крестьян или перебиваться подачками от чудаков, считающих его забавной достопримечательностью. Основным же источником существования Томазино была дружба с патриаршьим племянником, который, как мы видели, и в этот раз примчался на помощь товарищу.

Когда, приблизительно через полчаса, наша компания подошла к "Золотому Льву", речь Томазино ди Прамперо была уже в разгаре.

- Вы только посмотрите на это прекрасное животное! Эта поникшая морда, этот потупленный взор, эта скромная поза, - разве не являются они для нас символом евангельского смирения? Разве не кроткого осленка выбрал Христос для въезда в Иерусалим, отринув гордую красоту коня и самоуверенную мощь верблюда? Да и вы все, разве не на изящные телодвижения этих серых бегунов пришли сегодня полюбоваться? Кто, как не осел, может быть лучшей темой для сегодняшнего поэтического состязания? Давайте почтим от сердца идущим триолетом наших меньших братьев, давайте поблагодарим их за ту неоценимую помощь, которую они оказывают нам в повседневной жизни, и ту радость, что доставляют нам их состязания в праздники! Я начну, чтобы подать пример:


Осел, о дивное созданье!
Ты свыше нам на помощь дан!
А ешь солому и бурьян...
Осел, о дивное созданье!
Ты христианам в назиданье
Идешь, оседлан и взнуздан!
Осел, о дивное созданье!
Ты свыше нам на помощь дан!

Кто из вас желает продолжить? Брат Гвендольф, идите, идите поближе...Что? Хотите, чтобы я зачитал Ваш триолет? Хорошо, давайте сюда...

Всё время плачется Розута,
Мол, не делец я, и не хват,
Хожу раздетый и разутый -
Всё время плачется Розута!
А мне и дела нет как будто -
Что ж, хоть осел, да не рогат!
А там - пусть плачется Розута,
Мол, не делец я, и не хват.

Толпа одобрительно загудела, местами захихикала, местами захохотала. Томазино, напротив, укоризненно посомотрел на Гвендольфа:

- Ну я же просил про осла!

Гвендольф, ничуть не смутившись, отодвинул бывшего библиотекаря в сторону.

- Друзья, кто из вас еще хочет померяться силами с Томазино? О, вот я вижу молодой человек поднимает руку!... А, за ухом почесалось...Ну? Есть желающие? Ах да, забыл сказать: лучшему участнику состязания обещаю оплатить бутылку пиколита в "Золотом Льве"! Что? Опять за ухом почесалось? Нет, участвовать хочешь? Уже написал? Вот молодец, давай-ка прочитаем...


Фьор с удовольствием послушал бы нового участника, но внезапно был схвачен за руку и вытащен из толпы своим новым учеником.

- Господин Делибери...Простите, мне нужно сказать Вам кое-что очень важное! Я только что случайно увидел знакомое лицо: боюсь, жених моей Джованны не успокоился и пытается меня найти, чтобы окончательно свести счеты. У меня с собой её письмо, прошу Вас, возьмите его на время, я не хочу, чтобы узнали о нашей переписке, а если случится худшее...

- Паоло, не волнуйтесь, пока Вы с нами, никто не осмелится...

- Прошу Вас, господин Делибери, - с умоляющим видом Паоло протянул Фьору голубой конверт, - Огромное спасибо! Увидимся вечером в школе!

Фьор с досадой вздохнул, пряча письмо в карман. Ему определенно не нравился молодой падованец со своей странной историей. Но если он все-таки сказал правду, лучше не оставлять его сейчас одного. Кажется, он свернул сюда...

- Господин Фьор, Вы так и не досмотрели до конца! - Борс схватил его за рукав, - А я выиграл бутылку пиколита!

- Ты? Поздравляю! Не знал за тобой поэтических наклонностей!

- Просто я согласен с Томазино, Вы знаете, ослики ведь и правда очень красивые...само написалось...хотите, прочитаю?

- Конечно, - улыбнулся Фьор, - только давай на ходу, мне нужно срочно найти Паоло...

Борс перехватил бутылку покрепче и зашагал, декламируя:

Серый ослик, друг мой верный,
Ну-ка, трогай, не дури!
Что ж не слышен шаг твой мерный,
Серый ослик, друг мой верный?
Или день сегодня скверный?
А мы встали до зари...
Серый ослик, друг мой верный...

Но увы, и триолет-победитель сегодня Фьору не дано было дослушать до конца - путь им преградили трое в форме патриаршьей гвардии.

- Сьёр Фьор дель Фурлано Делибери?

- Энцо, ты прекрасно меня знаешь - к чему эти вопросы? Что произошло? - Фьор с недоумением смотрел на Энцо Рицци, еще одного завсегдатая "Золотого Льва", но лицо сержанта патриаршьей гвардии оставалось бесстрастным.

- Вы арестованы по обвинению в шпионаже в пользу Императора Максимиллиана Габсбурга. Прошу Вас отдать шпагу и следовать за мной.

- Да вы с ума сошли! - Борс покраснел от негодования, - Обвинять учителя в предательстве!

- Ладно, Фьор, - не выдержал сержант, - про шпагу это я так, для проформы... держи при себе, только пойдем, пожалуйста, с нами. Его Святейшество все выяснит.

Фьор повернулся к ученику:

- Борс, немедленно возвращайся в школу, надеюсь на вас с Паули. Энцо, может объяснишь, что произошло?

- Нам сказали... Фьор, у тебя ведь нет никакого письма от тайного агента Габсбургов?

- Письма? Ах вот оно что, - пробормотал Фьор, обреченно вытаскивая голубой конверт, - Увы, сержант, похоже именно оно у меня есть.

@темы: школа фехтования

---

Школа фехтования

Глава третья,

из которой читатель узнаёт, о чем на самом деле Джироламо Манин беседовал с сыном.



- Паули, да что с тобой? Сколько ударов ты пропустил за вечернюю тренировку? Неважно себя чувствуешь?

Фьор озабоченно вглядывался в лицо любимого ученика.

- Сьёр Фьор... учитель, я... можно я закончу на сегодня?

- Иди уж... и не смей ошиваться ночью в "Золотом Льве", отдохни и выспись хорошенько!

Юноша с отрешенным видом обернулся и пошел к себе. "Нет, они говорили не о замужестве Анны," - подумал Фьор, и оказался совершенно прав. А Паули действительно все это время прокручивал в голове недавний разговор с отцом и не мог прийти в себя от изумления. Его отец... его отец, всегда так яростно выступавший за независимость Фриули, оказался... Но лучше обо всем по порядку.

- Сын, я приехал сегодня, чтобы сообщить тебе: ты будешь победителем Глемонского турнира.

- Спасибо, отец! Я тронут твоей верой в мои силы, но должен признаться сразу: независимо от других претендентов, сьёра Фьора мне пока не победить. Поначалу я даже не очень хотел участвовать, но он убедил меня, что поединки с новыми противниками помогут приобрести необходимый опыт и...

- Ты не понял. Я не верю в тебя, я знаю, - с нажимом произес Манин. Победителем турнира и начальником стражи Патриарха Аквилейского станет мой сын, Паули Манин. И так как ты уже совсем взрослый, хочу, чтобы знал и ты, и благодарил за это Его Императорское Величество Максимиллиана Габсбурга.

- К...кого?? Папа, я не...- растерянно пробормотал юноша.

- Слушай меня внимательно, Паули. Ты знаешь, что я более, чем кто бы то ни было желаю благоденствия нашей стране. Но мы слишком, слишком малы! И посмотри, во что мы превратились под юбками у Венеции! Слишком далеко под юбками! Я не уверен, что последние дожи вообще отдают себе отчет о нашем существовании - мы провинциальнее любой провинции, дальнее пятно на карте, еще одна графа в списке налогоплательщиков Серениссимы! Наш язык не понимает никто, у нас нет ни толковой армии, ни настоящей столицы. Мы превращаемся (уже превратились!) в никому не нужное болото на краю земли, у нас даже собственного короля нет! Вместо него - тощий чернец, запрудивший своими клириками все важные государственные посты! Ах, прости, псевдогосударственные посты, ведь не назовешь же эту клирократию настоящим государством. Для того, чтобы подняться с колен и вдохнуть свежий воздух новой, полноценной жизни нам нужен сильный, блистательный правитель, который превратит Фриули из заднего двора Европы в свою приморскую жемчужину! - Манин возбужденно хрустнул пальцами. Одним словом - нам нужен Максимиллиан Габсбург!

Сын изумленно смотрел на отца так, будто видел его впервые в жизни.

- Папа, но как же...

- Да! Да! Именно Максимиллиан - тот Император, который нам нужен! Для Венеции мы были третьесортной периферией, а Максимиллиану дадим Тергесте - доступ к морю! Он обязан будет холить и лелеять Фриули, у нас есть слишком много того, чего не хватает Габсбургам: юг, Адриатика, даже обычные оливковые плантации...

- Но при чем тут моя победа в Глемонском турнире, отец?

Манин снисходительно взглянул на сына.

- Мой мальчик, мне нужно было не отдавать тебя этому простаку Делибери, а самому заняться твоим воспитанием. Император поможет тебе приобрести место начальника патриаршьей стражи - это только для начала. Нам будет важно иметь своих людей в нужных местах в нужный момент...А когда Максимиллиан станет нашим Императором, уж поверь мне, он вспомнит о помогавшей ему семье Манин. Ты поедешь в Вену, вырвешься из этой провинции, покровительство самого Габсбурга откроет перед тобой широчайшие горизонты! Анну мы выдадим замуж за кого-нибудь из императорских фаворитов...

- Как папа, как? Как я смогу победить сьёра Фьора, не говоря уже о прочих участниках?

- Об этом ты не должен беспокоиться. Просто привыкай к мысли, что так случится, но придерживай язык за зубами. И главное - на должности начальника стражи будь готов отплатить свой долг перед Императором! А пока - продолжай упражняться.

Джироламо Манин развернулся и направился к коляске. Паули ошеломленно смотрел ему вслед.

- Подожди, отец! То, о чем ты говоришь, это... это же... предательство!

- Молчать! - сквозь зубы отчеканил Манин. Пока ты мой сын, ты будешь беспрекословно исполнять всё, что я скажу. Ты понял меня, Паули?

- Я...

- Ты понял. Прощай, увидимся на турнире.

Об этом разговоре Паули Манин и думал, сидя на подоконнике распахнутого в сентябрьскую ночь окна, когда в комнату вошел Борс Саворнян.

- Привет, ты как? На ужин не спустился...

- Всё в порядке. Немного голова разболелась.

- Я тут прихватил тебе кой-чего... Нельзя же ложиться спать на голодный желудок.

Борс вынул из кармана увесистый бумажный сверток и протянул компаньону.

- Спасибо, Борс, но я правда не хочу.

- Правда? Ну... тогда мне придется, не оставлять же в комнате на всю ночь.

Борс развернул сверток, из которого дразняще пахнуло жареной колбасой.

- Послушай, Борс... Что бы ты сделал, если бы тебе предложили предать Его Святейшество?

- Патриарха Бертранда? - ответил юноша, расправляясь с первым куском. О, Мариута и картофельного фрико положила!

- Его самого, - Паули спрыгнул с подоконника и начал раздеваться.

- А зачем предавать Патриарха? Он мне всегда нравился. Когда я был младше и жил дома, он часто бывал у нас в гостях. Многие считают его чересчур суровым и строгим, но я тогда так совсем не думал.

- Почему? - уже из-под одеяла полюбопытствовал Паули.

- Однажды меня кузины совсем боровом задразнили, я спрятался в саду за кустами джельсомино и ревел. Бертранд наткнулся на меня случайно и давай расказывать, что Богу все-равно, толстый человек или худой, слабый или сильный, умный или дурак. Сказал, что главное - это внутри, а не снаружи. А потом подошел его племянник и стал говорить, что во Христе нет ни эллина, ни иудея, ни худого, ни толстого, ни долговязого, ни приземистого. Когда подошел отец, мы уже хохотали все втроем.

- Борс... а если бы тебе все-таки предложил предать его кто-то дорогой и близкий?

Борс вздохнул и покосился на опустевший пакет.

- Да никто бы мне не стал ничего подобного предлагать. Какая от меня может быть польза?

- Ладно, давай спать, - Паули с головой накрылся одеялом.

Борс немного повозился с сапогами, наконец, разделся и тоже улегся на кровать. Перед тем, как окончательно закрыть глаза, он тихо произнес:

- Но Бертранда я бы предавать не стал.




Глава четвертая,

в которой Фьор Делибери соглашается взять ученика, приобретает друга и наживает трёх недоброжелателей.



Посетители лучшей чивидатской остерии "Золотой Лев" в этот вечер делились на две группы: одна обсуждала предстоящий турнир в Глемоне, другая - соревнования по бегу ослов, ежегодно проходящие в Чивидате в третье воскресенье сентября. Члены одной группы плавно перетекали в другую и обратно, так что в конечном счете каждый поучаствовал в обоих обсуждениях.

- Говорю тебе, Пифагор придет первым! - стучал по столу кулаком мельник, владелец прошлогоднего победителя. - Мой сын целый год все воскресенья ухлопывал на тренировки!

- Потише, Нанни, никто не спорит, что Пифагор - отменный осел, но Фольк и Комети - моложе, я бы не стал их со счетов сбрасывать, - возразил его собеседник и тут же выкрикнул в сторону соседнего стола: А Император точно с Императрицей приедет, у меня брат на патриаршьей кухне работает, уж он-то знает!

В этих бурных дебатах не участвовали только два человека: завсегдатай остерии Фьор Делибери и смуглый незнакомец, заказавший целый кувшин лучшего пиколита. Мысли Фьора тоже текли в этот вечер поочередно в двух направлениях. Когда он озадаченно сводил брови, они устремлялись к Паули с его необычным поведением, но чаще возвращались к последним словам Анны, и тогда на его губах расцветала мечтательная улыбка.

Однако мечтаниям этим суждено было прерваться, когда кувшин с пиколитом глухо стукнул о столик Фьора. Перед ним стоял, улыбаясь, смуглый незнакомец.

- Сьёр Фьор Дель Фурлано Делибери?

- Он самый. С кем имею честь?

- Меня зовут Паоло, Паоло Мадзуккато, - незнакомец присел, не спрашивая разрешения. - Я много слышал о Вас от Вашего бывшего ученика, Пьеро дель Верде.

Фьор кивнул и вопросительно посомотрел на неожиданного собеседника.

- Мне очень нужна Ваша помощь, господин Фьор. То есть, как у вас принято говорить, сьёр Фьор.

- Если не ошибаюсь, молодой человек, Вы из Падовы?

- Сразу слышно, правда? А вот разговор Ваших соплеменников я, признаться, плохо понимаю. Кажется, что-то говорят об ослах и Императоре Максимиллиане?

- У нас в провинции значительно любое происшествие, и ослиные бега интересуют народ не меньше Глемонского турнира, - улыбнулся Фьор.

- Понятно, - сверкнул зубами Паоло. Прошу Вас, выслушайте мою историю!

- Я в Вашем распоряжении, господин Мадзуккато.

Паоло вздохнул, отхлебнул из стакана и начал рассказ.

- Как я уже сказал, я из Падовы. У нашей семьи есть деньги, но... Понимаете, отец моей любимой девушки хочет выдать дочь за кого-нибудь поблагороднее.

- Понимаю, - пришла очередь Фьора вздыхать.

- Она отвечает мне взаимностью, поэтому мы решили не ждать, пока отец передумает, тем более, он уже нашел подходящего претендента. Не знаю, кто нас выдал, но в ночь неудавшегося побега её жених подстерег меня с двумя слугами. Надо отдать ему должное, фехтует он отменно - у меня не было ни одного шанса победить и не так уж много - выжить. В любом случае, мне пришлось временно покинуть Падову, и сейчас я здесь, потому что должен, обязан бросить ему вызов до их свадьбы через шесть месяцев! Помогите мне, господин Фьор! Я знаю, что Вы один из лучших мастеров Европы!

- Не преувеличивайте, юноша! Всего лишь один из многих, и если Вы услышали обо мне от господина Дель Верде, знайте, что с ним я не так уж много потрудился, у него и без меня врожденный талант скермидора.

- Вот как? Он рассказывал мне другое... Ах да, господин Фьор, я хорошо заплачу! Как я уже сказал, наша семья...

- Господин Мадзуккато, не знаю Вашего уровня, но в любом случае не могу гарантировать, что через шесть месяцев сделаю из Вас бога клинка. Фехтование - искусство, требующее времени и терпения.

- Хотя бы попробуйте, господин Делибери! Обещаю стараться изо всех сил! Потерпите меня всего шесть месяцев, прошу Вас...

- Что ж...если для Вас это так важно, - Фьор поднялся из-за стола, - приходите завтра в послеобеденное время ко мне в школу. Спросите у любого, Вам покажут дорогу.

- Огромное спасибо, господин Делибери! Вы даже не знаете, как помогли мне...

- Увидимся завтра, господин Мадзуккато, - Фьор окончательно развернулся и направился к двери, - Доброй ночи.

Ночь была тихой и теплой, Фьор не спеша пересек площадь кафедрального собора и по улице Лонгобардов вышел к Дьяволову мосту.

"Новый ученик - как некстати! - размышлял наш герой. Турнир на носу, и если я действительно хочу его выиграть, надо собраться с силами. Впрочем, осталось меньше недели... А если все-таки выиграю и Анна... нет, об этом пока думать рано. Но получится ли совмещать должность начальника стражи с уроками в школе? Целых шесть месяцев, и я уже дал слово! К тому же... не клеится что-то в истории этого Паоло..."

Размышляя таким образом, Фьор вышел на окраину Чивидата и ускорил шаг - до Премарьяка было еще с полчаса. Свернув в переулок Святого Доната он услышал топот - три тени метнулись к стене, к которой прижималась четвертая тень. Три первые тени отменно ругались сквозь зубы, четвертая молчала. Три тени почти одновременно выхватили шпаги - четвертая тень не выхватила ничего.

- Святая Хостия, втроем на безоружного! - воскликнул Фьор, бросаясь на помощь четвертой тени. Схватка была недолгой - трое предпочли отступить, как только поняли, что перед ними серьезный противник.

- Не только мерзавцы, но и трусы! - Фьор с негодованием вернул шпагу в ножны.

- Вложи меч в ножны; ибо все, взявшие меч, уже убежали, - откликнулась тень из-под капюшона.

- А вот Вы, похоже, поступили непредусмотрительно, не захватив Вашего.

- Увы, мой благородный сьёр Делибери, сан не позволяет. Обычно я ношу с собой лишь Евангельское слово, которое, как известно, подобно мечу обоюдоострому, - ответила тень, устремляясь к выходу из переулка.

- Мы знакомы? - спросил Фьор, пропуская собеседника вперед.

- Вас трудно не узнать, особенно в поединке с тремя одновременно. К тому же, мне приходилось посещать Вашу школу. Разумеется, в качестве гостя, а не ученика.

- Позвольте: сан, цитаты... Так Вы - племянник Его Святейшества!

- Тише, тише! Сегодня вечером я - простой школяр, решивший навестить свою добрую знакомую, у которой неожиданно оказалось слишком много вооруженных братьев. Впрочем, троица - идеальное число даже для Господа Бога, так что грех жаловаться.

- Мне сегодня определенно везет на невезучих влюбленных, - пробормотал Фьор.

- Вы что-то сказали?

- Ничего особенного, брат Гвен... эээ...

- Называйте меня просто другом, сьёр Делибери. Ведь мы с Вами теперь друзья?

Гвендольф протянул руку, которую Фьор пожал с искренней симпатией.

- Доброй ночи, мой друг. И в следующий раз будьте осторожны с вооруженными троицами.

- Будь я манихеем - предпочел бы двоицу, а так - приходится отдуваться... До встречи, сьёр Делибери!

С этими словами Гвендольф направился в центр города к Патриаршьей резиденции, а Фьор продолжил путь к Премарьяку, на ходу по привычке задумчиво покручивая левый ус.

@темы: школа фехтования

---

Школа фехтования

Глава вторая

в которой автор исполняет обещание, данное в первой главе.



Его Святейшество Патриарх Аквилейский Бертранд стоял у окна своей резиденции в Чивидате и, заложив руки за спину, смотрел во двор. Там, ругаясь на чем свет стоит, каноник Лорис гонялся за курами.
- Кыш, кыш, проклятые! Опять с заднего двора пробрались! Сколько можно просить брата Вальтера забить дыру в заборе! Вот пожалуюсь его Святейшеству - будет знать!

- Сейчас мы сердимся, когда куры гуляют по нашему парадному двору, а лет через пятьдесят они будут копошиться на наших могилах, и мы уже не сможем их прогнать, - задумчиво произнес Патриарх, высокий сухой старик с проницательным взглядом.

- Жизнь коротка, а куры - вечны, - расеянно ответил из-за стола с бумагами Гвендольф, его племянник и секретарь. Он тоже был худ, но, тогда как дядя носил свою худобу с величавым достоинством и благородством, худоба племянника выпячивалась из его нескладного тела под странными, непривычными углами.

- Уже закончил? Перечитай мне, пожалуйста, последний абзац.

- Кхм-кхм..."За сим остаюсь верным Вашего Императорского Величества слугой..."

- Прекрати паясничать, Гвендольф! Предыдущий абзац!

- Дорогой дядя, если хотя бы я не буду шутить в твоем присутствии, твоё Патриаршье существование окончательно лишится юмора и превратится в сплошную Святейшую тоску!

- Если хотя бы ты прекратишь паясничать в моем присутствии, мне останется потерпеть всего лишь собрания Капитула и заседания Парламента. Читай.

Гвендольф продолжил с нарочито покаянным видом.

- "Мы будем несказанно рады оказать Вашему Величеству и Вашей Царственной Супруге гостеприимство в Глемонском замке на все время турнира. Надеемся, что Ваше пребывание во Фриульском Патриархате укрепит дружественные отношения между Габсбургской Империей и Венецианской Республикой".

- Хорошо, можешь запечатывать, - вздохнул Патриарх. Император, без сомнения, поймет намек, но вряд ли отнесется к нему серьезно. Если бы Венеция не ослабела в последние годы, он никогда бы не осмелился так нахально заявлять свои претензии на фриульские территории. А что еще ему может быть нужно на Глемонском турнире?

- Ты считаешь, он постарается устроить победу для нужного кандидата, чтобы иметь своего человека начальником твоей стражи?

- Может быть, может быть... Или же хочет присмотреться к победителю и понять, чем его можно купить или застращать. В любом случае, он копает под меня, а значит - под независимость всего Патриархата.

- Относительную независимость, дядя.

- Гвендольф, Максимиллиан Габсбург никогда не даст нам такой свободы, какую мы имеем, платя налоги Венеции. Всего лишь платя налоги. Кстати, ты знаешь, что он предложил мне назначить распорядителем турнира Джироламо Манина?

Бертранд наконец отвернулся от окна и уселся в высокое резное кресло у разожженного несмотря на теплую погоду камина.

- Манина? Что-то он подозрительно раздобрился. Послушать речи Манина в Парламенте - так нет худшего врага Фриули, чем Максимиллиан Габсбург, - сказал молодой человек, заканчивая запечатывать письмо, - Это что, жест доброй воли, отводящий от Императора подозрения?

- Я тоже до недавнего времени считал Манина непримиримым врагом Максимиллиана. Однако, по недавно добытым сведениям моей тайной полиции, на самом деле он - глаза и уши Императора во Фриули, а все его пламенные анти-императорские речи - прикрытие и фикция. В таком раскладе "жест доброй воли" приобретает совершенно другое значение.

- Рука ухо моет, - весело ответил секретарь. Или глаз.

- Тут подошла бы другая часть тела, - усмехнулся Бертранд.

- Дядя, я бы ни за что не осмелился в твоем присутствии!

- В моем присутствии ты осмеливаешься на гораздо большее, чем назвать задницу задницей, дорогой племянничек, - произнес, вставая, Бертранд, - Помоги-ка мне передвинуть кресло поближе к камину.

Гвендольф бросился на помощь дяде.

- А ты знаешь, что за твоей спиной меня считают твоим сыном, а не племянником?

- Даже так? - удивился Патриарх. И куда только смотрит моя тайная полиция?

- Тебе это неприятно?

Бертранд потрепал племянника по руке.

- Это только делает мне честь, мой мальчик.

Тут в дверь постучали, и Гвендольф поспешно вскочил с ручки дядиного кресла.

- Ваше Святейшество? - прогугнил робко вошедший каноник Лорис. Вам письмо от сьёра Манина.

- Патриарх развернул конверт и начал читать. Каноник переминулся с ноги на ногу.

- Что-то еще, отец Лорис?

- Ваше святейшество, брат Вальтер...

- Знаю, знаю. Куры - тоже создания Божьи, пусть ходят, где хотят.

- Но Ваше Святейшество, парадный двор...

- Можешь идти, отец Лорис, - Бертранд снова опустил глаза на письмо.

Каноник понуро направился к выходу, а Гвендольф пробубнил под нос:

- Пустите кур приходить ко мне и не препятствуйте им, ибо... Дядя, чего от тебя хочет ухо Императора?

- Вежливо соглашается стать распорядителем турнира и расписывается в своей ненависти к Максимиллиану.

- Так ты его все-таки назначил?

- Врагов нужно держать на виду, мой мальчик. Так их легче контролировать.

Бертранд откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

- Может быть, это стариковский каприз, но мне хочется умереть в свободной стране, и я сделаю все, чтобы ни пяди фриульской земли не досталось Габсбургам. Сходи-ка на кухню, попроси, чтобы мне принесли немного вина со специями.

- Свободной или управляемой тобой, дорогой дядя? - грустно прошептал Гвендольф, выходя из комнаты.

@темы: школа фехтования

---

Из блокнота Какаши

Когда-нибудь Шикаку меня затрахает до летального исхода сожрет с потрохами. А если Вам и удастся остановить его, Ваши штабные дзенины найдут способ сплясать на моей могиле.

Я не имею права умирать так бесполезно для Конохи. К тому же, инстинкт самосохранения, как ни странно (а ведь действительно странно!) еще срабатывает.

Вы и сами не знаете, кем вернетесь. А если - врагом Листа? Я не учитель зельеваренья и не умею давать и нашим и вашим.

К тому же, учитель из меня плохой - Вы сами согласились. Вводные занятия Вы прошли, дальше - можно пойти к Джирайе. Например. Впрочем, это не Ваш стиль. А Орочимару Вам в подметки не годится. Разве что все-таки откопать Итачи.

Спасибо Вам за все.

@темы: блокнот какаши

---

из блокнота Какаши

Никто, разумеется, не спорит, что я гений. Но не до такой же степени!
Пришли медики, отвели в госпиталь. Накололи дважды: сначала какой-то дрянью, потом - как обычно. Вместо заслуженного отдыха - новая срочная миссия, да еще с этим зеленым клоуном в напарниках.
Согласно официальной версии о Великом и Развратном Шарингане Какаши, он - единственный спец-дзенин, с которым я еще не... а кто бы на моем месте не сопротивлялся? Разве что младший зеленый клоун.
Сначала думал, что ему в этот раз придется тащить меня на горбу не только с задания, но и на. Потом отошел, благодаря предусмотрительно заначенной бутылочке. Как в воду глядел. Госпитально/походный набор шиноби: сакэ и Ича-Ича. При их своевременном сочетании наступает такое... Дао, даже каге-буншина не надо.

К чему это я? Ах да, еще отчет писать. Классика, понимаешь, жанра. Когда дразнил Ируку в позапрошлый раз, мой отчет в стихах читали всем штабом, Шизуне даже прослезилась.
Одно слово - гений.

Но спать все-таки нужно. А то одни мальчики рыжие кровавые в глазах.

"Ик" да "ик" --
все чашечки сакэ
желудок посчитал

@темы: блокнот какаши

---

Мимолетной любви флорентийской,
Растворившейся в водах Арно,
Не забыть, хоть и было давно.
Мимолетной любви флорентийской
Пожелтели от времени письма,
Но стихи я пишу все-равно
Мимолетной любви флорентийской,
Растворившейся в водах Арно.

@темы: стихи

---

Офелия

Все десять тысяч братьев
На тризну собрались:
Ты в обветшалом платье
Лицом лежала вниз.
Запутался меж прядей
Увядший ненюфар;
Покинут водных гладей
Избывшийся кошмар.
Теперь тебя укроет
Дрожащая земля,
А следом за тобою
Сойду туда и я.

@темы: стихи

---

Из блокнота Какаши.

Вернулся, в глазах все красное.

Разорвал свиток с неотправленным дзюцу (chyuugoku no kyuusen - китайское перемирие). Будем писать военные марши, трам-тарарам.

Легко давить чужих шиноби Шикаку, как катком. Мы же все такие ответственные за страну.
Кстати, наверняка разведке уже известно: какой-то из моих клонов ублажил Ируку, давайте и его в топку. Тогда точно никого про запас не останется - весь Ваш.

Ксо, надо отвлечься... начитаться Ичи-Ичи до дурноты. Жаль, после миссии не хватает чакры на эффективное использование каге-буншин. Эти чертовы клоны исчезают на самом интересном месте...ксооо....

@темы: блокнот какаши

---

Из блокнота Какаши

До Цунаде, наконец, дошло, что Конохе грозит потерять совего знаменитого спец-дзенина. Смерть от скуки и меланхолии - позор ее репутации медика.

Ушел на задание, не успев отослать почту.

@темы: блокнот какаши

---

Школа фехтования

Альтернативная история малоизвестного региона Северо-Восточной Италии - Фриули. Аквилейский Патриархат под властью слабеющей Венецианской республики.

Глава первая,
в которой читатель знакомится с несколькими главными (и не только) героями нашей истории.


- Пичуль! Пии-чууль!!
- Я тута, Мариута! - выдохнула вихрастая голова из дверного проема кухни. Остальное тело мальчишки, казалось, состояло из сплошных ног и рук, находящихся в непрерывном движении.
- Опять тебя не докричишься! Небось все утро провел на фехтовальном дворе?
- Я сьёру Фьору помогал!
- Как же, помогал, в ногах только путался!
- А вот и помогал, я сьёра Борса два раза помогал поднять!
- Сами пускай поднимают своего сьёра Борова! До сих пор не понимаю, как хозяин согласился взять такого в ученики! Что вширь, что вверх - все едино, и не подумаешь, что этому детине восемнадцати нет.
Тут Мариута, кухарка известного в кругах фриульской знати мастера фехтования сьёра Фьора Делибери из Премарьяка, прикусила язык, ибо в кухню вошел сам предмет разговора - внушительный недоросль сьёр Борс. Единственный наследник благородной семьи Саворнян около восемнадцати лет назад был подающим большие надежды младенцем - крупным, крепким и крикливым. Счастливый отец, большой поклонник романов о короле Артуре, нарек отпрыска в честь одного из рыцарей Круглого стола, надеясь воспитать из сына прекрасного защитника дам, отменного всадника и фехтовальщика. Увы, прожитые годы наложили на младенца неизгладимый отпечаток в виде нескольких десятков либров лишнего веса, попутно изгладив родительские надежды почти до конца. А то, что от надежд оставалось, было возложено на мастерство и педагогический талант сьёра Фьора и подкреплялось солидными ежегодными выплатами.
- Здравствуй, Мариута! Ох и проголодался же я после занятий, можно перехватить чего-нибудь до обеда?

Не дожидаясь ответа, сьёр Борс с непривычной для него в других областях ловкостью оттяпал огромный ломоть желтой поленты.

- Соли маловато, - пробормотал он между двумя серьезными кусами, и, не переставая шумно жевать, заглянул по очереди во все кастрюли и сковородки, в которых варился, жарился, шкворчал и испускал ароматы долгожданный обед.

- Мариута, я надеюсь, ты не забыла, что сегодня у нас гости? Сьёр Манин приезжает с дочерью проведать Паули, - произнес приятный баритон. Владельцем баритона... но тут автор нижайше просит прощения за то, что ему приходится в первый раз представлять одного из главных героев нашей истории в таком неприглядном и мало подходящем для этого месте, как кухня, и обещает исправиться в следующей главе. Так вот, владельцем баритона оказался сам хозяин школы фехтования в Премарьяке господин Фьор Делибери.

- Как же тут забыть, сьёр Фьор, через полчаса - всё готово! Пичуль, мигом в погреб за вином! Две бутылки пиколита для сьёра Манина и одну вердуццо для сьёруты Анны-Марии, да не разбей смотри!
Через сорок минут в ворота уже вьезжала коляска с гостями, а через пятьдесят, без лишних проволочек, начался обед. Обедали в общей зале, но хозяин с гостями сидели за отдельным столом у окна. Паули Манин, лучший ученик школы и брат прекрасной Анны-Марии в этот раз тоже сидел за хозяйским столом между отцом и сестрой.
- Ну, как успехи моего сына, сьёр Делибери? Надеюсь, он не слишком Вам докучает?
- Что Вы, сьёр Манин! Паули - мой лучший ученик и любимец всей школы! В следующий раз приезжайте пораньше, чтобы застать утренние занятия, и Вы увидите, как он помогает мне заниматься с младшими.
- Да, папа, давай приедем пораньше! Ужасно хочется посмотреть, как Паули фехтует с сьёром Фьором!
Пока беседа крутилась вокруг успехов молодого человека, новостей в Премарьякской школе с одной стороны и новостей из резиденции Манин в Кодройпе и Утинского замка - с другой, было покончено с ветчиной и чарсонсами в мясном соусе. Под свиные ребрышки и жареную в уксусе с луком колбаску разговор плавно перешел на политические темы, а когда Анна-Мария попросила передать ей блюдо со свежим инжиром, говорить, в общем-то, было уже не о чем.
- Сьёр Делибери, извините нас с Паули - нам нужно побеседовать о важных семейных делах. Вам не трудно будет в это время показать Анне окрестности?
Слегка ошалевший от такой удачи Фьор молча кивнул и подал руку доедавшей инжирину Анне-Марии.
Сначала, под многочисленные охи и ахи, были осмотрены фехтовальный зал и фехтовальный двор, оставлены без внимания кухня и конюшня, а затем наши герои направились через маленький аккуратный садик с осенними цветами прямо в шелковичную аллею, ведущую в кукурузные поля. Стоял теплый сентябрьский денек, и погода как нельзя более способствовала прогулкам с хорошенькими сестрами лучших учеников. Хорошенькая сестра, между тем, щебетала без устали.
- Наверняка они и сейчас говорят об этом, сьёр Фьор, отец вбил себе в голову найти мне хорошего жениха.
- Хорошего?
- Ну, богатого, с хорошим положением, но не старика, и главное - человека мужественного и благородного... А Вы знаете, что в младенчестве я была помолвлена с Борсом Саворняном?
- С кем? - поперхнулся Фьор.
- Да-да, родители договорились еще до нашего рождения. Правда, когда ему исполнилось пятнадцать, папа сказал, что сватал меня за Борса, а не за Борова, и разорвал помолвку.
- Ах вот как, - облегченно вздохнул Фьор. На этом аллея закончилась, и парочке ничего не оставалось, как повернуть обратно.
- Вы, конечно, будете участвовать в турнире? Папа хочет, чтобы Паули тоже попробовал силы, но Вас-то ему все-равно не победить, - продолжала щебетать Анна.
- Ваш брат, несмотря на молодость, очень хороший фехтовальщик, ему не хватает только опыта. Так что через пару-тройку лет и я буду его побаиваться - улыбнулся в ответ её собеседник.
- Как все-таки замечательно, что у нас во Фриули есть такие романтические события, как Глемонский турнир! Но самое интересное - это то, что победитель получает место начальника стражи Его Святейшества! Обещайте, обещайте мне победить!
- Я приложу все усилия, сьёрута Анна, но исход турнира непредсказуем, так что...
- Ах, отец уже направляется к коляске... До встречи, сьёр Фьор, и не забывайте, что начальник стражи Патриарха даже в глазах моего отца - человек с хорошим положением!
Коляска с гостями выехала из ворот, вздымая клубы пыли, и Фьор не спеша направился к себе, задумчиво покручивая левый ус. Во дворе школы наступило послеобеденное затишье.

@темы: школа фехтования

---

Из блокнота Какаши

Когда не нужно вставать рано и некуда опаздывать, я, естественно, просыпаюсь ни свет ни заря и больше не могу уснуть.
Часа полтора опять смотрел на горы. Что-то сердце глаз щемит. Покрытые синей дымкой с утра и красными сполохами вечером, горы - что может быть прекрасней? Волшебное нечто, сказка за далекими туманами. Удивительно, когда нахожусь там, ощущение сказки пропадает - ведь их больше не видно на горизонте. Не люблю долбаных психологов, они бы сейчас наверняка проехались по поводу неудовлетворенного либидо если не на тему фаллических символов.

Обнаружил, что уже почти год не писал танка.

Жаркий сирокко
Подхватил, закружил мой
карточный домик;
Куда теперь пригласить
Смогу я тебя, сверчок?

Совсем заржавел. Лучше вернуться к горам.

За которыми - Суна.

@темы: блокнот какаши

---

Из блокнота Какаши

Сегодня с удивлением обнаружил за собой слежку. Ну вру, вру - без удивления. Три песчаника, два дзенина и чунин. Охренели совсем, чунина ко мне подсылать! Сразу видно, что весь сыр-бор - за спиной у их новоиспеченного казекаге (этот бы так не лопухнулся). "Беспокоятся" о главе селения ксо. Ну ничего, подождите. Создали себе сверхоружие - расхлебаете еще. Видел я вашего Гаару, подрастет - мало не покажется.
Наши тоже хороши с этими долбаными тайнами и секретами. Да на Наруто за два ри посмотри - сразу ясно, кто папочка... Сам иногда дергаюсь...
Чтобы развлечь наблюдателей, таки пошел в штаб дразнить Ируку (эти-то наверняка думали, я с утра до вечера дрочу на иероглиф суны). Пусть, пусть удостоверятся в моей сексуальной ориентации.
Когда пытаются узнать, что в голове у этой долбаной Копии, я предпочитаю показывать, что у меня в штанах. Гораздо менее проблематично и отпугивает долбаных морализаторов.

Расписался...

после дождя
соседние горы
такие большие

@темы: блокнот какаши