Розаццкое аббатство. Первая часть.

[latisana]

Розаццкое аббатство.

Сиквел "Школы фехтования", отпочковался исключительно ради моего любимого персонажа Гвендольфа.

События разворачиваются в параллельной, конечно, исторической реальности, приблизительно равной нашему семнадцатому веку. В те времена в Европе знали только красные и белые розы...

Блин, никак его добить не могу. Может ваши дельные и полезные комментарии помогут, наконец, вдохновению пробиться сквозь пропитанную парами сакэ голову Какаши...


- Ты помнишь аббата Пьери, Гвендольф? - спросил Патриарх Бертранд у своего секретаря и племянника одним ясным майским утром.

- Того, что на Рождественской мессе в соборе стоит обычно слева от тебя?

- Именно. И присылает мне ежегодно несколько дюжин бутылок лучшего розаццкого вина.

- За что ему большое спасибо! Вино, по словам псалмопевца, веселит сердце человека, и чем оно лучше, тем больше веселит. А что такое с аббатом Пьери?

- Сегодня утром я получил от него письмо с просьбой о помощи, - Бертранд взял со стола лист бумаги, покрытый тесно стоящими строчками бисерного подчерка, - В розаццком аббатстве случилась странная кража, и я собирался послать тебя разобраться.

- Меня? С кражей? - Гвендольф ненадолго задумался, - Согласен! Никогда еще не пробовал себя в роли сыщика! Должно быть интересно! К тому же май, розы... Кстати, а что украли?

- Украли...розу.

- Розу? Расследовать кражу цветка? - Гвендольф растерянно посмотрел на Бертранда, - Я-то думал, тебе действительно нужна моя помощь...

- Гвендольф, ты же сам сказал, что расследование - интересное занятие. К тому же, май, розы...Не обижайся. Съездишь, отдохнешь от своих секретарских обязанностей.

- А ты исполнишь просьбу аббата Пьери. Понятно. Ладно, когда выезжать?

- Завтра утром, - ответил Бертранд и довольно улыбнулся.




Розаццкое аббатство стояло на вершине живописного холма, покрытого виноградниками. Винный погреб монахов славился на всю округу, но еще одной достопримечательностью монастыря был розовый сад или так называемая "тропинка роз", расположенная на южной стороне холма.

Сразу же по прибытии, Гвендольф отправился поприветствовать аббата Пьери.
- Должен перед Вами извиниться, - развел руками аббат, - Перед Вами и Его Святейшеством, но брат Джиральд пригрозил сам отправиться в Чивидат, если я не напишу письмо. К тому же, две необычные кражи подряд...
Аббат не был слишком толстым для своего роста, скорее внушительным. Вокруг тонзуры еще вились редкие, тронутые сединой пряди.
- Так краж было две?
- В общем, да. Первый цветок был украден в прошлом году, а в этом история повторилась. Впрочем, наш садовник, брат Джиральд, расскажет Вам все подробности гораздо лучше меня. Он наверняка сейчас в саду, - сказал аббат, напрявляясь к балконной двери.
С балкона открывался такой прекрасный вид, что у Гвендольфа перехватило дух.
Сад имел форму прямоугольника и с южной стороны был огорожен невысокой балюстрадой, за которой начинался крутой спуск. Прямо под окнами раскинулись душистые клумбы с белыми и красными цветами, а за балюстрадой открывалась панорама равнинного Фриули - лоскуты полей и виноградников, деревеньки с высокими церковными колокольнями, и на самом горизонте - узкая синяя полоска Адриатического моря.
- Воистину добро зело, - восхищенно сказал Гвендольф.
Невзрачный монашек лет сорока пяти возился с цветами, другой, гораздо моложе, был на подхвате.
- Брат Джиральд, - окликнул старшего монаха аббат, - поднимитесь на минутку, Его Святейшество прислал нам на помощь своего племянника, брата Гвендольфа.

Джиральд поспешно встал с колен, вытер руки о рясу и направился к выходу из сада.

- Действительно, добро зело - продолжил аббат, обращаясь к Гвендольфу, - правда, я эту красоту вижу только из окна. У нашего монастыря очень большое хозяйство, приходится часто разъезжать. Да и когда я здесь, между мессами и кабинетом мало что успеваю.
Аббат закрыл балконную дверь и поморщился, как будто от неожиданной боли.

"А старик порядочно сдал за последние полгода", - подумал Гвендольф и ответил:

- Дядя очень высоко ценит Ваши труды на благо монастыря.

Гвендольфу действительно несколько раз приходилось слышать похвальные отзывы о нынешнем настоятеле Розаццкого аббатства. Помимо хозяйственных и административных забот, он организовал при монастыре кухню для бедных, а братию благословил обучиться чтению и письму (что, увы, далеко не всеми было воспринято как благодеяние).

- Я всего лишь исполняю свой долг перед Богом и людьми, - уклончиво ответил аббат, - Входите, входите, брат Джиральд. Я сказал брату Гвендольфу, что Вы объясните все подробности гораздо лучше меня. Прошу прощения, но мне нужно возвращаться к другим делам.

- Ну что ж, пойдемте в сад, - предложил Гвендольф.

Брат Джиральд, немного спеша и глотая слова, начал рассказ, как только они вышли на лестницу.

- Знаете, я ведь ее четыре года ждал. Она теперь единственная осталась, сестра умерла этой зимой, а мама еще три года назад...

- Кто "она"? - испуганно спросил Гвендольф.

- Как кто? "Аквилейская жемчужина"!.. Извините, Вы наверное из-за сестры и мамы подумали...Я их так называю, знаете. Моя "Аквилейская Жемчужина" - совершенно, совершенно новый сорт! Но давайте я попорядку постараюсь...Знаете, у нас тут лавочка есть рядом с галликой...

Небольшая лавочка была хитроумно спрятана за двумя пышными розовыми кустами. Гвендольф с удовольствием присел и, продолжая внимательно слушать, откровенно наслаждался теплым ветерком и открывавшейся панорамой.

- Я здесь часто сижу, если есть минутка отдохнуть, знаете. Там, на горизонте, у самого моря почти - Аквилея. Четыре года назад отец аббат взял меня с собой, по делам. Знаете, древние римляне очень много розами занимались, а Аквилея тогда - второй по значению город после Рима, но потом все утратилось, варварские набеги... дома и храмы рушились, что уж о садах говорить. Я пошел развалины посмотреть, из любопытства, а там... одна-одинешенька, у стены, желтая сентифолия! Понимаете, желтая!
Гвендольф оторвался от пейзажа и посмотрел на Джиральда.
- Желтая...сентифолия, Вы сказали?
- Ну да, роза с множеством лепестков...Вы видели когда-нибудь желтую розу?
- Я?...Эээ...ну, вообще-то...
- Так вот я Вам скажу: не видели и не могли видеть! А я - видел...Видел, и перенес в аббатство, и скрестил с красной галликой - с одной из вот этих, поглядите! Еле успел, через год засохла моя желтая сентифолия...Но из ее семян проросли два куста нового сорта, и на одном созревал бутон в прошлом году, вот-вот должен был раскрыться! И у кого рука поднялась сорвать...

- Это, насколько я понимаю, была первая кража?

- Да...но отец аббат, знаете, он не посчитал важным сообщить Его Святейшеству, да и мы надеялись своими силами...так и не нашли. Я смирился, - Джиральд глубоко вздохнул, - Второй куст должен был расцвести на следующий год. Я уже давно название придумал - "Аквилейская жемчужина". И вот в субботу утром прихожу после ранней мессы - нет бутона! Да что же это такое... И ведь у меня теперь всего один куст остался - тот, что первый зацвел, тоже умер...

- Скажите, брат Джиральд, - Гвендольф окончательно оторвался от созерцания панорамы, - Кто в аббатстве знал о Вашем эксперименте?

- Да все знали, я не делал секрета. Знаете, если мне получится вывести новый сорт, это же важно для аббатства! Такие розы будут расти только у нас, во Фриули! Единственные оранжевые розы в Европе! Или желтые с розовым...а может, все-таки...

- То есть, аббатству это принесло бы только выгоду, а значит, и его насельникам... А о Вашей уникальной розе знали только монахи, или прихожане тоже?

- Конечно, и прихожане тоже. Место у нас тихое, окрестные деревеньки небольшие, а паломники издалека не так часто приходят. Даже самые мелкие события становятся интересными новостями. А по воскресеньям после мессы отец аббат благословил открывать сад для всех желающих. Конечно, я в это время всегда здесь на всякий случай, да и Сандрут тоже...

- Сандрут?

- Простите, не Сандрут, а брат Марк. Я знал его еще до пострижения, не могу отвыкнуть называть прежним именем. Это мой помощник, моя правая рука! Не знаю, что бы я без него делал - у этого мальчика настоящий талант цветовода! Кстати, это он обнаружил пропажу в этом году - пришел в сад ни свет ни заря, я еще проснуться не успел.

- Ясно. Попозже я бы хотел поговорить и с Вашим помощником, - Гвендольф встал со скамейки и подошел к балюстраде. Под ней склон холма был почти отвесным.

- Мы тоже сначала об этом подумали. Но знаете, если подняться сюда еще как-то получится, то спуститься, не сломав шею, можно только чудом - Джиральд умоляюще посмотрел на патриаршьего племянника, - На Вас одна надежда, брат Гвендольф. У меня остался всего один куст, и если с ним что-то случится...

- Хорошо, хорошо, брат Джиральд, я приложу все силы. Кстати...Вы сказали, паломников издалека к вам приходит немного, но сегодня по дороге в аббатство я видел целую вереницу путников и повозок...

- Ну так сейчас же майское цветение, тропинка роз открыта для всех желающих целых две недели! То есть, как раз сейчас закрыта, после кражи аббат Пьери благословил не пускать сюда никого до приезда... до Вашего приезда, брат Гвендольф.

- Ясно. Паломники остаются на ночь в аббатстве? - Гвендольф нагнулся над кустом красной галлики.

- Нет, в аббатстве не так много места...Большинство останавливается на постоялом дворе здесь поблизости. Да Вы должны были видеть, "Монастырская роза" находится почти напротив наших ворот.

- И ворота, ночью, конечно же, закрыты? - Гвендольф отдернул руку, - Колючие Ваши розы!

- Да, если кто с непривычки...с ними, знаете, нужно уметь обращаться...Брат привратник сказал, что ни в прошлом году, ни в этом в ночь кражи в аббатство никто не входил.

Гвендольф отошел от куста и спрятал руки в рукава рясы. Кому мог понадобиться простой цветок? Впрочем, не простой, а уникальный. Кто-то не желал, чтобы аббатство приобрело большую известность? Кто-то завидовал успехам брата-садовника?

- Сегодня мне бы хотелось еще поговорить с Вашим помощником и с братом-привратником.

- Сандрут сейчас чистит садовые инструменты, я его позову...

- Нет-нет, если он занят, проводите меня сначала к привратнику. Кстати, как его зовут?

- Отец Иероним, знаете. Он сейчас наверняка читает... Хотя чем еще заняться при таком послушании...

В привратницкой, за столом у самого окна, сидел пожилой монашек и водил длинным ногтем указательного пальца по строчкам раскрытого Евангелия.

- Отец Иероним, приехал племянник Его Святейшества, брат Гвендольф, и хочет поговорить с Вами.

- Вем, что приехал. Вем, почто приехал. Почто со мной, недостойным, глаголати хощет - не вем.

- Не обращайте внимания, - прошептал на ухо Гвендольфу брат-садовник, - Он всегда так говорит.

Гвендольф прочистил горло.

- Отче, гм, Иерониме! Я бы хотел поговорить с Вами о тех двух днях, то есть, ночах, когда в аббатстве совершили кражу.

- Рцы, - привратник прикрыл глаза и опустил голову, - внемлю.

Гвендольф весело улыбнулся.

- Зело хощу, отче, татя поймати. На тя уповаю и помощи требую.

Привратник окрыл глаза и внимательно посмотрел на Гвендольфа.

- Лепо глаголеши, отроче. Како пособити могу? Не вем бо ничесоже.

- Вы уже сказали брату Джиральду, что в эти две ночи никто не входил и не выходил из аббатства?

Иероним снова закрыл глаза и утвердительно кивнул.

- А Вы, случайно, не помните, кто выходил отсюда последним?

Пожилой монах задумался.

- Манина вертоградарь.

- Это Беппино, садовник Сьёра Паули Манина, он часто к нам приезжает, - пояснил брат Джиральд, - Между прочим, он, - Джиральд широко раскрыл глаза, - Он же пытался выпросить у меня семена "Аквилейской Жемчужины"!

- А Вы не дали?

- Нет, как можно? Это я нашел желтую сентифолию! Да и отец аббат никогда бы не благословил. "Жемчужина" должна стать достоянием аббатства!

- Понятно... И что, оба раза он выходил последним?

Отец Иероним еще раз кивнул, не открывая глаз.

- Ну что ж, спасибо за помощь, отец Иероним.

- Помощь твоя от Господа, сотворшего небо и землю, - привратник снова склонился над Евангелием.

- Возведох очи моя в горы, отонюдуже приидет помощь...Брат Джиральд, отведите меня, пожалуйста, к Сандруту.

Сандрут, или брат Марк, оказался высоким голубоглазым юношей с заскорузлыми мозолями на широких ладонях. Он вышел, щурясь, из небольшого сарая с садовыми инструментами.

- Сандрут, я здесь закончу, а ты пойди побеседуй с братом Гвендольфом, - сказал Джиральд своему помощнику и скрылся в сарайчике.

- Ну что, брат Марк, прогуляемся по двору? - предложил Гвендольф.

День клонился к вечеру. На склонах холма в мягких лучах майского солнца зеленели виноградники. Воздух был напоен цветочными ароматами, а над многочисленными клумбами с уютным жужжанием носились пчелы. Гвендольф еще раз порадовался своему приезду в Розаццо.

- И давно ты в аббатстве? - неожиданно спросил он у молодого монаха.

- Три года. А...какое это имеет значение?

- Да так. Я вот хоть и монах, а в монастыре не жил ни дня. Все время при дяде...нравится тебе брату Джиральду помогать?

- Очень! - тихо ответил брат Марк с улыбкой, которая Гвендольфу почему-то показалась грустной.

- Как ты думаешь, кому могла понадобиться ваша роза?

- Ума не приложу! Вы знаете, я за эти несколько дней, - начал было Марк, но осекся при виде спешащего к ним монаха.

- Брат Гвендольф! - выкрикнул подбегающий монах, - Брат Гвендольф! Вас срочно зовет отец аббат, несчастье случилось!


Вернувшись в настоятельские покои, Гвендольф застал отца Пьери за написанием письма.

- Брат Гвендольф... Как хорошо, что Вы оказались у нас сегодня. А я как раз писал Вашему дяде о поразившем нас новом несчастье, - аббат отложил перо и, поморщившись, потер пальцы правой руки.

- Что произошло, Ваше Преподобие?

- Мне только что доложили. В заброшенной хижине братьев-виноградарей нашли убитую женщину.

- Убитую женщину? - пораженный известием Гвендольф присел на стул напротив аббата, - Известно, кто она?

- Терезина Зорзеттич из Манзано. Похоже, она была задушена этой ночью, - аббат Пьери глубоко вздохнул, - Сегодня же отправлю с курьером письмо Его Святейшеству. Тело нашли на земле, принадлежащей аббатству, так что расследованием придется заняться нам. С Вашей помощью, конечно. Боюсь, о пропавшей розе придется забыть, ведь тут дело гораздо более серьезное.

- Вы думаете, эти два происшествия не могут быть связаны? - задумчиво спросил Гвендольф.

- Не представляю себе, как это возможно, - откликнулся аббат. - Вы наверняка захотите посмотреть на тело. Его должны отдать родителям девушки, но я распорядился, чтобы до Вашего прихода ничего не трогали. Брат Никола проводит Вас, это совсем недалеко.

С тяжелым сердцем Гвендольф отправился вслед за высоким, широкоплечим монахом, одним из братьев-виноградарей монастыря. "Вот тебе и май, розы, - думал патриарший племянник, спускаясь по склону холма к небольшой полуразрушенной хижине, окруженной деревьями акаций. - И как теперь все это распутывать? Попробуем для начала разговорить брата-виноградаря".

- Брат Никола, Вы знаете, кто нашел тело?

- Так я и нашел! Обходил виноградники, а тут по малой нужде, знаете, приспичило - мочи нет. Прибежал сюда, думал за деревьями укроюсь. Хижина эта старая, мы ее не пользуем больше, другую выстроили на восточном склоне. Так вот, мимо проходил - глядь в дверной проем, а там на полу что-то вроде цветное...Подхожу - Господи Иисусе, - брат Никола перекрестился, - Терезина мертвая!

- Вы ее знали? - монахи подошли к самой хижине, и Гвендольф увидел распростертую на земляном полу Терезину. - Господи, какая красавица!

Девушка лежала, раскинув руки и роскошные черные пряди рассыпались вокруг ее головы причудливым нимбом. Пухлые губы были приоткрыты, а глаза, наоборот, закрыты чьей-то милосердной рукой. Длинные густые ресницы в лучах заходящего солнца отбрасывали тени на побледневшие щеки, а на шее расползлись уродливые синяки.

- Кто ж ее не знал, - брат-виноградарь понизил голос и подозрительно шмыгнул носом, - Первая красавица во всей округе. Когда она приходила к нам на большие праздники, в храм святого Петра, все только на нее и смотрели.

Гвендольф был поражен известием о смерти молодой женщины, а теперь, увидев ее, почувствовал себя еще хуже. Одно дело - искать пропавший цветок, наслаждаясь хорошей погодой и приятным пейзажем. Совсем другое - расследовать убийство местной красавицы. "Ну и что мне теперь делать? Какие вопросы задавать, и главное - кому?"

- Ваше преподобие, можно забирать ее домой? - перед патриаршьим племянником склонился пожилой крестьянин. "Отец?" - подумал Гвендольф. "С ним тоже надо поговорить. Но не сейчас...не сейчас..."

- Да-да, конечно. Только я не преподобие...впрочем, неважно.

Вздохнув, он вышел из хижины. Небо на горизонте оливало красным, но панорама больше не привлекала Гвендольфа. Он спрятал руки в рукава и опустил взгляд. На траве у входа лежал одинокий желтый лепесток.